Главная КнигиИстории о знаменитых художниках ХХ века для детей и взрослых в книге Ольги Холмогоровой «Великолепная семерка»

Истории о знаменитых художниках ХХ века для детей и взрослых в книге Ольги Холмогоровой «Великолепная семерка»

Книги

14 марта 2021

В издательстве «БуксМАрт» вышла книга искусствоведа и основателя детской творческой студии «Академия» Ольги Холмогоровой Великолепная семерка. Истории о знаменитых художниках ХХ века для детей и взрослых, посвященной семи художникам, которые в буквальном смысле потрясли мир искусства ХХ века, открыв его новые языки и возможности.

Сезаннизм, фовизм, кубизм, абстракционизм, супрематизм, конструктивизм, дадаизм… Как разобраться в этих течениях юному читателю? Книга рассказывает о сложных вещах простым языком, оригинальная и увлекательная подача позволяет ориентироваться в непростом, но захватывающем материале и увлекательно преподнести его ребенку.

В рубрике «Книжное воскресенье» журнал Точка ART публикует главу, рассказывающую историю одной из самых мощных живописных серий Поля Сезанна — видов горы Сент-Виктуар в прованском Эксе.

Истории о знаменитых художниках ХХ века для детей и взрослых в книге Ольги Холмогоровой «Великолепная семерка» — © БуксМАрт

Для чего придумана эта книжка?

Чтобы заинтересовать детей современным искусством: трудным, не всегда понятным, часто вызывающим.

Художник ХХ века — сам отчасти ребенок. Порвав с классическими правилами, он все более открыто идет навстречу своему зрителю, объявляя весь мир искусством и каждого человека — творцом. Так почему не воспользоваться этим предполагаемым диалогом художника-экспериментатора и его потенциального юного соавтора и не предложить им встретиться на страницах нашей книги?

Как ее читать?

Вместе с ребенком, начиная с семилетнего возраста, выполняя вместе с ним задания, размышляя, обсуждая, стимулируя его собственное творчество.

Что важно понять?

Чем более экспериментален и дерзок жест художника, тем он понятнее и ближе детям. Каждый ребенок — потенциальный авангардист, он изобретает свой язык естественно и простою дети конструируют образ мира, не стараясь повторить уже существующий. Они мыслят формой. Поэтом именно для детей мы сочинили семь историй о крупнейших художниках ХХ века, чьи радикальные происки определили всю дальнейшую историю современного искусства, перевернули привычный взгляд на художественное произведение, вступив в пространство эксперимента, формообразования и безграничного самовыражения.

Все рассказы в своей основе документально обоснованы и пытаются через вымышленный автором эпизод воссоздать облик каждого мастера, его психологическую и поведенческую неповторимость. Герои и обстоятельства взяты из произведений самих художников и их биографий, они не искажают реальность, а дополняю ее.

Жанр и стиль рассказов создают живые образы и ориентированы на непосредственное сопереживание юного читателя. Это пробуждает его желание смотреть и главное — видеть художественное произведение.

Вот почему так важны комментарии для взрослых, в которых мы подсказываем необходимый ракурс восприятия и самого рассказа, и его героя — художника, приводит необходимые сведения о его жизни и творчестве, акцентирую именно те события, которые определили наши сюжеты.

Как реализовать задуманное?

Читайте не спеша, уделяя внимание незначительным, на первый взгляд, деталям. Они существенны.
Обратите внимание на иллюстрации к рассказам. Они сделаны не профессиональными художниками, а талантливыми подростками — учениками студии истории культуры «Академия», в которой автор преподает много лет. Мы надеемся, что их искренний взгляд будет понятен и близок юному читателю.
Внимательно и вдумчиво рассматривайте выбранные произведения художников, они важны не только для их творчества, но и для понимания рассказов. Это их своеобразная скрытая «партитура».
Не пропускайте рубрику «В помощь взрослым. Над чем подумать…». В ней, как и в кратких биографиях художников, выделенных цветом, намечены важные векторы восприятия каждого мастера и его окружения. Постарайтесь уловить их и донести до ребенка.
Выполняя задания, попробуйте представить себя рядом с художником, мысленно найдя для себя место за мольбертом в его мастерской или на пленэре, станьте его единомышленником, соавтором или учеником.
Обратите внимание на вкладыш в книгу, который мы назвали «Лаборатория», подчеркнув экспериментальный характер творчества наших героев. Часть заданий, предполагающих работу с ножницами, клеем и красками, размещена здесь.
Не пропустите трудные для ребенка понятия и специальные термины, которые выделены курсивом и поясняются в словаре в конце книги.
Заметив около номера задания звездочку, загляните в раздел «Ответы и комментарии». Там вы найдете немаловажные подсказки.
Узнайте больше о размещенных в книге произведениях, заглянув в список иллюстраций. Имена героев «Великолепной семерки» указываются один раз в названии каждого рассказа, имена их единомышленников или вдохновителей выделяются цветом. При отсутствии автора цветом выделяется название произведения.

Пусть понимание и сотворчество станут вашей путеводной нитью по первым семи ступеням современного искусства для детей. Продолжение следует…

Поль Сезанн «Пейзаж с виадуком, гора Сент-Виктуар», 1882 © Metropolitan Museum of Art, New York City

ЧЕЛОВЕК И ГОРА. ПОЛЬ СЕЗАНН

В красном кресле сидела немолодая женщина. Она неподвижно смотрела в окно, по обыкновению поджидая мужа. Закатное солнце играло отблесками на ее лице, растворяя его в пестрой мозаике.

Мужа все не было. Он опять наблюдал за Горой, забыв о погоде и времени. Гора и вправду была великолепна, хотя не так уж и высока. Недаром ее звали Сент-Виктуар — Святая Победа.

Казалось, она была здесь всегда — еще до начала времен, старше человека, вековых сосен, самой земли. Ее гигантские глыбы будто образовались из первичного огня — того самого, вулканического, что бушевал на Земле в начале времен. Поль Сезанн — так звали нашего героя — наполнял ее жаром свои краски, ведь он был художник.

Художник… Воображение рисует служителя муз, элегантного и немного загадочного. Он вальяжно расхаживает по мастерской, то и дело подходя к мольберту. Едва касаясь кисточкой натюрморта, он все больше приближает его к совершенству.

Нет, Сезанн был не из этих любимчиков Парнаса. Неистовый и упрямый, в растоптанных башмаках и с неподъемным ящиком красок за спиной, он в зной и дождь шагал по дорогам Прованса в погоне за правдой своей живописи.

Голова его походила на шар, да и сам он был словно скульптура, слепленная из круто замешанной глины. Такими древние греки, вероятно, представляли своих олимпийских богов — значительными и гневными. Но сам художник не чувствовал родства с обитателями Олимпа. Он сравнивал себя с Сизифов — коринфским царем, наказанным богами тяжким и бессмысленным трудом. Желая усмирить его непокорность, боги поручили ему закатывать на высокий холм гигантский камень. Когда же наконец Сизиф достигал вершины, камень снова и снова срывался вниз, обрекая великана на бесконечные муки.

Каждый раз, выходя под палящим солнцем в окрестности родного Экса, Сезанн словно ощущал на себе воздействие такой же неведомой силы, которая вновь и вновь вела его помимо его собственной воли писать картины. Будто кто-то назначил ему найти новую связь человека с природой и выразить ее на своих холстах.

Похожая на глыбу фигура художника часто пугала работавших на полях крестьян. И все же они то и дело подкармливали его миской незатейливого деревенского супа и оставляли у себя на сеновале на ночлег, когда темнота заставала Сезанна далеко от дома. Работяги, они относились к нему как к собрату. Ведь он так же, не зная ни покоя, ни отдыха, изнурял себя живописью, как они — сенокосом и жатвой.

«Чудак», — недоумевая, кивали они друг другу. Этот господин имеет приличный дом, семью, достаток. Да и холсты с красками, наверное, стоят немалых денег. Что же гонит его сюда — к подножию Горы, которую он пишет из дня в день, словно идет скрытые в ее недрах сокровища? Говорят, он написал уже больше восьмидесяти ее видов.

«Чудак», — понимающе приговаривали они, усаживая уставшего мастера погреться к костру. Сезанн молчаливо благодарил. Сегодня он опять не придет на ночь домой, опять доставит хлопоты своей жене Гортензии… Она, как всегда, будет сидеть перед окном в ожидании. Но он не может вернуться. Нельзя упустить утренний свет сквозь ветви большой сосны. Если на рассвете придется добираться сюда от своего дома, солнце изменится, Гора проснется, и он не успеет написать ее в минуты пробуждения. «Какой взлет и какая печаль в каждом ее вздохе», — рассказывал о ней художник.

Гора была для него живой и своенравной. И потому он никогда не осмеливался приблизиться к ней, почтительно останавливаясь поодаль. Он слишком дорожил ей, чтобы позволить себе карабкаться по ее камням, топтать ее башмаками. Хотя хоженая тропа уверенно бежала совсем рядом к самому ее подножию. Пусть взбираются другие — праздные путешественники или молодые деревенские парни на прогулке со своими подружками. Его место на расстоянии — в тени сосен или под навесом покосившихся сараев.

Между ним и Горой будет целый мир: лента песчаной дороги, лоскуты засаженных крестьянских наделов, скользящие косогоры, кубики деревенских домов. Здесь нет ровных линий, гладких горизонтов, убегающих далей. Все набухло, вспучилось, затаилось, плотно сцепилось с поверхностью земли, которая словно дышит мощной грудью, вздыбливаясь и опадая на наших глазах. Как передать это живое дыхание земной плоти? Как зарядить неподвижную поверхность холста этой мощной энергией жизни? Сам художник словно пронизан ею, у него учащается пульс. Нет времени раскладывать цвета на палитре и готовить кисти. Сезанн спешит, судорожно выдавливая краски прямо из тюбиков, размазывает их масляную густоту по холсту — по контурам кустов, крыш, дороги. Он работает пальцами, всей ладонью, кладет мазки густо, под разными углами, вылепливая рельеф земли. Никаких прозрачных тонов, все плотно и осязаемо. Друзья подшучивали, что во время ветра за его картины можно держаться руками. Не унесет, краски удержат — в них ощутимо притяжение самой земли.

Сегодня он пробудился с первыми лучами солнца вместе с Горой. На рассвете она возвышалась холодным неприступным силуэтом — единой глыбой, словно заслонившей мир людей от ночного потустороннего мрака. День разрастался, солнце распалялось все больше, расцвечивая Гору всеми цветами радуги. К полудню, казалось, у светила истощились силы. Оно зависло в зной ном мареве, поглотив очертания окружающего, растворив его в дымчатой синеве. Гора словно спряталась от зенитного жара, сжалась, силясь уменьшиться в своих размерах. Час за часом день стал клониться к спасительному закату, проявляя все вокруг. Деревья, дома и люди, казалось, выходили в прохладу.

В помощь взрослым. Над чем подумать…

История посвящена одной из самых мощных живописных серий Поля Сезанна — видам горы Сент-Виктуар, находящейся недалеко от города Экса в Провансе, где художник построил себе дом с мастерской. В этой серии он «отрабатывал» новые взаимоотношения с натурой, пытаясь не копировать природу, а постичь сами основы ее формообразования. Подвижность и изменчивость природных форм, их зависимость от погоды, света, сезона и времени суток, их эмоциональная наполненность, смена состояний и настроений — все это побуждало художника изменить язык классического пейзажа, перейти от тональной живописи и прямой перспективы к самодостаточной пластике, которая позже будет названа сезаннизмом.

Главные ее принципы — лепка пространства и предметных форм густым подвижным мазком, передача световоздушной среды открытым цветом, построение вселенских пространств материальными осязаемыми объектами — и возникает в нашем рассказе. Читая его, стоит обратить внимание на используемую нами лексику, которой мы старались максимально оживить процесс создания картины, ввести его в шкалу человеческих взаимоотношений, дать почувствовать ребенку, что искусство — это мир переживаний и страстей, выражаемых не только и не столько сюжетами картин, но и самой их формой.

Сам облик Сезанна — работяги и мученика (как сам он себя называл) — не совпадает с общепринятыми представлениями о художнике как избранном баловне судьбы и показывает детям творчество как мир страданий и открытий, падений и взлетов, неизбывной боли и истинного счастья, как мир с живописью и внутри нее.

Творчество Поля Сезанна разделяет историю живописи на «до» и «после», с него и начинается искусство Новейшего времени. Его картина уже не служит иллюзорным окном в окружающий мир, а сама становится мерилом реальности — реальности собственного живописного языка.

Предполагаемые задания побуждают внимательно всмотреться в, казалось бы, многотонные по своему мотиву пейзажи, почувствовать многообразие из пластики, раздвинуть возможности своего восприятия, открыть свой «третий глаз», способный видеть скрытое внутри картины.