Великие произведения искусства порой содержат скрытые от глаз семена смысла, из которых всходит их новое значение. Некоторые из них известны: извивающиеся пальцы пены, щекочущие «Великую волну» Хокусая; вибрирующие вихри тепла в «Звездной ночи» Винсента Ван Гога; невесомый шар, свисающий с мочки уха «Девушки с жемчужной сережкой» Яна Вермеера. Некоторые еще предстоит раскрыть. В случае изысканного Гентского алтаря XV века, созданного фламандскими художниками, братьями Хубертом и Яном ван Эйками для часовни собора Святого Бавона в Генте — широко почитаемого полиптиха, известного как «Поклонение мистическому агнцу» — деталь в сердце произведения ждала более 600 лет, чтобы ее заметили и придали ей значение.

Журнал Точка ART перевел статью поэта, критика-культуролога и историка Келли Гровьера, опубликованную в BBC Culture, в которой он исследует скрытые смыслы, заложенные Яном ван Эйком в произведение шесть веков назад.

Внимательно посмотрим на дюжину панелей, составляющих внутреннюю часть алтарной композиции, когда она широко распахнута и там, в эпицентре произведения, обнаружим необычное полукруглое солнце с желтой внешней оболочкой, окружающей внутреннюю белую сердцевину. Деталь аккуратно расположена в точке между верхней и нижней панелями алтарной композиции, и из его сердцевины бьют резкие потоки солнечного света. В этой полусфере, в которую втиснут Святой Дух, принявший облик голубя, можно распознать источник ослепительного благолепия — двигатель славы, который проливается на все. Кажется, что этот свет брызжет даже на голову стоящего на пьедестале ягненка внизу.

Чтобы в полной мере оценить, почему ломтик цитрусового фрукта, маскирующийся под солнце, был символически размещен в центре произведения, и как именно этот образ придает целостность работе и превращает ее из нагромождения ярких фигур в глубокую фантазию о чудесах спасения — мы должны сначала напомнить об особенностях иконографии алтарного образа. Гентский алтарь, ценимый за исключительно реалистичное изображение предметов и фигур, выполненный масляной краской (на момент его создания — только недавно вошедшей в широкую практику в Европе), был заказан богатым фламандским купцом Йодокусом Вейдтом и его женой Элизабет Борлют в 1420-х годах для украшения часовни в соборе Святого Бавона.

Эта сложная работа наиболее известна изображением величественно восседающего на престоле Христа в окружении Девы Марии и Святого Иоанна Крестителя. Под триумвиратом (известным в раннем византийском искусстве как Деисус) панорама пасторальных панелей запечатлевает паломничество бесчисленных пророков и апостолов, отшельников и философов, грешников и святых. Взгляд спускается вниз по векАм от Ветхого Завета до настоящего времени, чтобы собраться вокруг «Агнца Божьего» — аллегорического образа Христа из Евангелия от Иоанна — который поднят на алтарь и принимает поклоны.

С точки зрения теологии, изображение мирского царства, возвышенного и очищенного от греха, является ослепительной кульминацией «felix culpa» или «счастливого падения» человечества. Чудеса, изображенные на алтаре, — от зачатия Христа, Девы Марии во время Благовещения на внешних панелях, до его последующего рождения, жертвы, воскресения и спасения человечества — все это последствия одного проступка, совершенного Адамом и Евой в Эдемском саду, когда пара съела запретный плод с Древа познания. Без совершения первородного греха, описанного в книге Бытия, не возможно ни пьянящее духовное величие, ни материальное богатство, воссозданное кистью Ван Эйка.

Плод в руках Евы

Однако возникает проблема. Из того, как Ван Эйк изобразил Еву на портрете справа от Христа (и зеркально отраженном слева портрете Адама), видно, что она еще не совершила грех. Хоть ее скорбная поза и бледность и говорят о том, что она наказана и изгнана, но плод, который она держит в руке, все еще безошибочно целостный, не надкушенный и не съеденный. Отрывок из Бытия, который иллюстрирует изображение Евы, подчеркивает, что ни желание, ни срывание плода, ни держание в руке не приводит к падению, а лишь его поедание.

Если внимательно посмотреть на плод, который Ева держит в кончиках пальцев, то становится ясно, что он не был надкушен. Не совсем ясно, однако, что это за плод на самом деле. Слишком маленький и бугристый, чтобы быть яблоком, этот диковинный плод не похож ни на гранат, ни на инжир, ни на грушу — каждый из этих плодов был опробован библейскими учеными как возможный кандидат на запретный плод. В 1976 году ученый-медиевист Джеймс Снайдер привел неопровержимые доказательства того, что этот плод является цитрусовым, объяснив, что «хотя оригинальное название больше не является привычным, оно было хорошо известно в XV веке и во времена Ван Эйка было бы наиболее подходящим примером экзотического райского плода, который Ева предложила Адаму: вид цитрусовых, известный как „адамово яблоко“». Сегодня он более известен как цитрон.

Ван Эйк был одержим духовным языком растений и цветов, поэтому не мог вручить Еве случайный фрукт. От трехлистного клевера, выстилающего передний план нижнего регистра, до чистоты лепестков лилии из короны Марии — все было тщательно подобрано. Значение цитрона остается загадкой. Тот факт, что с древности он ценился за свой сладкий вкус, кажется не слишком убедительным. Римляне добавляли его эссенцию в духи, но так можно сказать и о многих других растениях и плодах. Существовал народный рецепт, предписывающий беременным женщинам съедать верхушку цитрона, чтобы избежать трудных родов, можно поразмышлять и над этим, взглянув на округлившийся живот Евы. Но и эта гипотеза маловероятна, так как обычай относится к преданиям более поздней эпохи.

Независимо от скрытых коннотаций, цитрон интересен, прежде всего, изнутри. В разрезе он прозрачен, его мякоть затмевает грубость внешнего вида. Плод будто генерирует свет. Хотя цитрон, который Ева держит в руке, будет вечно нетронутым, Ван Эйк изобретательно вставил другой фрукт в самый центр своей картины, который мы разрезаем и обнаруживаем каждый раз, когда открываем алтарные панели. Художник добился того, что мы участвуем в трансгрессии, которая вызывает падение, необходимое для работы повествования его произведения. Удалите отрезанный цитрон из сердца его шедевра, и вся теологическая логика алтарного образа разрушится.

---

Читайте по теме на нашем сайте:
«Ван Эйк. Оптическая революция»: гид по выставке в Генте
Гентский алтарь обрел дом в соборе Святого Бавона