Печально известная петербургская выставочная площадка отличилась очередным проектом, вышедшим за рамки непрофессионализма: «Первая позиция. Русский балет» в Манеже — выдающийся пример профанации в сфере культуры, увы, не редкий в наше время.

Казалось бы, как можно испортить выставку на такую благодатную тему, как русский балет? Ведь не будет преувеличением сказать, что сегодня во всем мире Россия и балет — если не синонимы, то слова, связанные прямой ассоциацией. О балете в России можно говорить сколь угодно долго, богато и красиво, любой ракурс здесь будет интересен и притягателен для публики. Невероятно, но факт — Манежу удалось сделать выставку-провал о русском балете, и даже прекрасные артефакты — шедевры театрально-декорационного искусства, сценические костюмы, фотографии и фарфор — не спасли ситуацию.

Главный редактор журнала об искусстве Точка ART, театровед Кристина Малая рассказывает, как же это произошло.

Кадры решают

«Первая позиция. Русский балет» открывалась в самый разгар очередного городского скандала, связанного с руководством площадки: буквально за несколько дней до вернисажа вице-губернатор Санкт-Петербурга Борис Пиотровский сообщил в своем телеграм-канале о назначении на должность директора ЦВЗ «Манеж» Анны Яловой, печально известной своим близким родством с семьей экс-президента Украины Петра Порошенко. Эпичности событию добавила календарная близость к годовщине СВО. Не удивительно, что это назначение вызвало яростную критику со стороны петербуржцев, призывавших немедленно снять Ялову с должности.

Причина кажется резонной: в то время, как уже год страна и ее народ сражаются на фронте, родственники человека, щедро спонсирующего и войну против России, и геноцид русского населения, не могут занимать руководящие посты в государственных учреждениях Петербурга как по соображениям морали, нравственности или совести, так и по соображениям государственной безопасности.

Но почему-то лишь немногие указывали на то, что уволить Ялову следует еще и в силу ее крайней некомпетентности. Образование и опыт нового директора, мягко говоря, не соответствуют занимаемой должности. Сама Ялова в экстренно выпущенном «Фонтанкой» анти-кризисном материале говорит, что училась она на факультете журналистики Гуманитарного университета профсоюзов, который так и не окончила, переведясь в Государственный педагогический университет им. Герцена, в котором получила диплом по специальности «связи с общественностью». Значительно позже, в возрасте 35 лет, она получила образование в магистратуре СПБГУ по направлению «музеология и охрана объектов культурного и природного наследия»: около двух лет обучения по магистерской программе для человека ранее не имевшего никакого отношения к культуре и искусству — срок не слишком большой, если не сказать критически недостаточный для руководства одной из крупнейших выставочных площадок культурной столицы. Что касается профессионального опыта, то по этому вопросу новоиспеченная директриса умолчала, но ряд изданий сообщали, что единственным местом работы Яловой до Манежа была сеть пивных баров. Так что такому стремительному и успешному профессиональному росту — из пивбара в замдиректора по развитию ЦВЗ «Манеж» — остается только удивляться.

Кстати, пришла Анна Ялова в команду Манежа под руководством Павла Пригары, имевшего к искусству не большее отношение, чем она сама — до этого управленец работал в «Ленэнерго» и районной администрации. Вскоре после начала СВО Пригара покинул занимаемый пост по собственному желанию и скрылся из культурной жизни Петербурга в неизвестном направлении. Его директорство запомнилось горожанам громкими выставками с неприлично большими бюджетами и неуместно превалирующим дизайном экспозиций (чего стоят одни футбольные ворота в натуральную величину и поле на две трети второго этажа Манежа выставки «Дайнека-Самохвалов»; или растянутая над экспозицией русского портрета маскировочная сетка, сделанная то ли из мусорных пакетов, то ли из океанического пластика; или выставочные залы, превращенные дизайнерами в психушку с койками, больничными ширмами и «историями болезней» художников на выставке к юбилею МИСПа — список этих «шедевров» манежного дизайна, бессмысленного и беспощадного, можно продолжать долго).

Но, справедливости ради, нужно сказать, что выставки эти привлекли к площадке большое внимание, оживили институцию, за это время петербуржцам было показано много интересных работ, в том числе и из региональных музеев. И хоть к руководству Манежа у профессионального сообщества города уже давно много вопросов, и пусть все эти выставки Пригары были чуть более попсовыми, чем хотелось бы, и даже несколько хромала их научная часть (особенно по части этикетажа, каталогов и сопроводительных текстов), но все же директор отлично понимал, что его возможности, как «автора концепции» не безграничны, и приглашал к работе над каждым конкретным проектом узких специалистов-искусствоведов, часто при посредничестве ректора Академии Художеств Семена Михайловского.

Анна Ялова же, перефразируя классика, смело может начертать на стенах выставки о русском балете: побежденному учителю от победителя ученика — магистру музеологии удалось переплюнуть даже функционера «Ленэнерго»: такого безграмотного подбора экспонатов, организации фабулы выставки, невежественных текстов, отсутствия этикетажа и заимствований из экспозиций других музеев еще не видывали даже в Манеже.

Я, батюшка, режиссер тонкий, но такой тонины не видывал!

Начнем с подбора экспонатов — первой, самой важной и сложной части любого выставочного проекта. Чтобы собрать материал, его нужно, как минимум знать: знать историю русского театра, в частности балета, понимать, где артефакты с ним связанные хранятся, и какие из них будут интересны для готовящейся экспозиции. Обо всем этом авторы выставки в Манеже, судя по результату, узнали буквально незадолго до начала работы над ней. Выбор предметов, мягко говоря, удивляет.

Зачем, пытаясь рассказать зрителю историю развития танца и музыкального театра в России, в первой части выставки, нам, например, показывают серию скульптур Императорского Фарфорового завода «Народности России» (модели П.П. Каменского), выпущенную в период 1907-1917 годов? Какое отношение народы России, ИФЗ и практически советский фарфор (так как большая часть показанных скульптур изготовлена в 1920-е годы) имеют к зарождению российского музыкального театра времен царя Алексея Михайловича? Спору нет — серия сама по себе прекрасная, редкая, очень ценная, но что она делает на выставке про русский балет? Почему соседствует с вещами, посвященными музыкальному спектаклю — «Орфей и Эвридика» 1673 года? Или с эскизом Константина Коровина к «Коньку-Горбунку» 1901 года? Или с дичайшим макетом машинерии «Корсара» а-ля Адам Роллер?

Вопросы из этой серии можно задавать на протяжение всей выставки. Какое понимание о русском балете даст зрителю весь этот винегрет из вещей, имеющих несомненное отношение к танцу, но показанных совершенно неуместно, вне контекста, разбросанных по экспозиции в угоду представлениям организаторов проекта о теме выставки? Бессвязное повествование, выстроенное кураторами, не дающее даже хронологической связанности, и уж тем более не раскрывающее историю русского балета через вещественным мир театра, еще больше разбивается какофонией из музыкальных, поэтических и бог весть каких еще цитат в наушниках.

Но вернемся к макету — экспонату из серии «чем бы дитя не тешилось», лишь бы бюджет был освоен. По информации издания «Блокнот» на выставку было выделено более 100 миллионов рублей. Думается, на такие средства можно было бы провести и научные изыскания, показав на экспозиции, если организатором очень этого хочется, и настоящую реконструкцию роллеровской машинерии — благо, материал для этого есть. А после выставки такой макет, представляющий несомненную научную и художественную ценность может отправиться в один из театральных музеев или даже в Институт истории искусств, находящийся очень кстати в соседнем с Манежем здании. Выпиленный же дизайнерами Planet9 экспонат отправится, скорее всего, на помойку, став лишь грудой фанеры (интереса ради хотелось бы узнать, сколько изготовление такого артефакта стоило).

Кстати, интересно и то, как авторам выставки пришла в голову идея показать именно последнюю сцену из «Корсара»? Среди огромного многообразия театральных машин Адама Роллера откуда они узнали именно об этой? Не потому ли, что она уже много лет демонстрируется посетителям Театрального музея на площади Островского — сюрприз — так же на макете? На протяжение всего пространства первого этажа зрителя не покидает ощущение, что команда Манежа сходила на экспозицию Театрального музея и, не мудрствуя лукаво, решила чуть ли не стенками перенести ее на свою выставку. Кажется, что более 80% экспонатов организаторы взяли именно из Театрального музея, причем по большей части это даже не вещи из хранения, а то, что и так можно увидеть на постоянных экспозициях СПбГМТиМИ (или очень часто на выставках, как, например, эскизы Бакста к «Нарциссу и Эхо» или открытки к «Карнавалу» Михаила Фокина) в любой день без очередей и за цену билета в два раза меньше.

Буквально стенкой перенесены эскизы к «Красному вихрю» Чупятова, витринами «процитированы» коллекции балетных туфель и костюмов, аудиовизуальные материалы скопированы с экспозиции музея полностью — концертный номер «Лебедь» в исполнении Анны Павловой, сцены из мультфильма А. Ширяева «Шутка Арлекина» 1909 года, восстановленном практически из небытия научным сотрудником театрального музея Александром Бочаровым в 2003 году, видео-фрагменты, посвященные «Лебединому озеру»… список можно продолжать. И правда, зачем тратить время на освоение истории русского балета, если компетентные научные сотрудники и хранители специализированной институции уже давно все изучили, осмыслили и отобрали. А еще истории экскурсоводов звучат до боли знакомо — мы точно не в бывшей квартире директора Императорских театров (именно там располагается основная экспозиция петербургского Театрального музея)?

Нет, ни в коем случае не обвиняем манежных авторов в плагиате, но вдохновения вещами Театрального музея и цитат из экспозиции здесь многовато. Не поленились даже привезти огромную работу Артура Эберлинга «Триумф Терпсихоры» в могучей раме! Чуть ли не единственная причина, по которой эта картина попала на экспозицию театрального музея, в ее размере — такую огромную хранить в скромном помещении фондов на улице Графтио очень проблематично. А с художественной точки зрения она не представляет большого интереса, и, честно говоря, отдать ей предпочтение в экспонировании на выставке в Манеже могли только люди, далекие от понимания истории русского театра и искусства в целом.

Великий могучий русский… балет

Вслед за подбором экспонатов не меньшего внимания заслуживают сопроводительные тексты, а вернее фразы, брошенные на стены, кажется, только из соображений красоты этих самых стен: шрифт, цвет, наклон, и даже запятые в ряде случаев использовали исключительно, чтобы уравновесить композицию. Количество опечаток, ошибок, и просто безграмотно построенных фраз заставляет вообще усомниться в том, что русский язык — родной для кураторов: «Развитие машинерии лучше всего отражается в ASSAMBLE, когда танцовщик стремительно отрывает ногу в сторону, другой ногой отталкивается от пола, мгновенно собирает обе ноги в воздухе в пятую позицию и на краткий миг замирает, только после этого возвращается на землю». Даже если закрыть глаза на ошибку в написании термина «Assemble», простому посетителю придется долго гадать, о чем именно говорится в этой вырванной из контекста и помещенной на стене Манежа без единого пояснения цитате (хотя вероятнее всего здесь речь идет о разновидности театральной машинерии, когда артист как будто летел на сцене благодаря подъему на специальных тросах, и близости в классическом танце прыжка assemble к этому приему).

Или еще: «Эпоха балета при Николае II — время вращения на одном и том же месте — знаменитые 32 tours fouettes». Мало того, что кураторам, вероятно, невдомек, что «знаменитые фуэте» вовсе не обязательно исполняются на месте, так еще и «эпоха балета при Николае II» — занавес!

Что же касается фабулы самой выставки, то и она не менее сумбурна, чем подбор экспонатов и сопроводительные материалы. Следуя по вехам истории русского танца хронологически, мы то и дело встречаемся с экспонатами из совершенно другого времени (как в ранее приведенном примере со скульптурой ИФЗ). А заканчивается история русского балета, по мнению авторов экспозиции, и вовсе с началом 1990-х!

Современный российский балет представлен изысканиями на тему анатомии танца с участием артистов Михайловского театра, костюмами художника-технолога театра Татьяны Ногиновой (к слову, многие из них надеты на уродливые, толстые и непропорциональные манекены, изображающие балерин — это ли не издевательство над русским балетом?) и странной инфографикой о Чайковском и «Лебедином озере». То, что современный Мариинский театр не удостоился чести быть представленным в проекте, претендующем на иллюстрацию истории русского балета — просто нонсенс.

Но, впрочем, все удивления и вопросы отпадают, когда мы возвращаемся к команде, сделавшей выставку. Авторами концепции значатся Анна Ялова и Агния Стерлигова из Planet9 — люди не имеющие отношения ни к балету, ни к танцу, ни к театру и его истории, и вообще смотрящие на искусство весьма своеобразно, что в своей «концепции» они ярко и продемонстрировали. Вопрос лишь в том, почему в многомиллионном проекте о балете не участвовали балетоведы, театроведы, научные сотрудники специализированных музеев, что помещало привлечь профессионалов, которые в материале? Почему такая четко специализированная тема отдана на откуп дилетантам — пиарщику-музеологу и дизайнеру? Ведь речь идет не о частной галерее, где на свои деньги владелец с любым бекграундом может делать любые «фантазии на тему», речь о крупной государственной институции с бюджетным финансированием! Никому не приходит в голову, например, отправить в операционную повара удалять пациенту аппендицит на основании того, что он очень любит медицину, и тема ему интересна, и он даже не раз разделывал курицу на своей кухне, зато с выставочными проектами у нас все не так строго.

В брошюре к выставке значатся четыре научные консультанта, трое из которых имеют очень опосредованное отношение к науке о театре. Манеж, видимо, снова не в курсе, что научные консультанты обычно занимаются наукой — не только пишут диссертации, но имеют научные степени, издают монографии, участвуют в ежегодных научно-практических конференциях, ежеквартально публикуются. Какое отношение к серьезной научной среде имеют артист Балета Павел Масленников, художник-технолог театра Татьяна Ногинова и балетный критик и экскурсовод Ольга Федорченко? Компетентность в областях их деятельности сомнений не вызывает, но причем здесь именно фундаментальная наука о театре? Думается, что в нашей стране пока достаточно балетоведов с большим опытом и знаниями в области истории своего предмета, вопрос лишь в том, почему они не были привлечены к работе над выставкой?

Вопрос этот, увы, останется без ответа, как и многие другие. Руководство одной из главных выставочных площадок города доверили людям без знаний и опыта. Многомиллионные бюджеты, в отсутствие худсоветов и авторитета художественной критики, тратятся на реализацию «фантазий на тему» людей, профессиональная компетенция которых вызывает вопросы общественности. Как долго это будет длиться?

Манеж, дай ответ! Не дает ответа.