Вера Мартынов — пример художника и режиссера новой генерации, осмысляющего классический художественный язык театра и формирующего новый, междисциплинарный, живой и многообразный. За ее плечами сотрудничество с различными театрами, музеями, галереями столицы и Петербурга, среди них: Гоголь-центр, Театр Наций, БДТ; множество престижных номинаций и премий; обучение в РАТИ (ГИТИС) и резиденция в Уотермилл-центре Роберта Уилсона.
В течение четырех месяцев — с марта по июнь 2019 года — Вера Мартынов руководила мастерской перформанса «2 СЦЕНА TO STAGE» в БДТ. Редакция Точка ART поговорила с ней об этом эксперименте и о том, как новое искусство ощущает себя в рамках существующих театральных/культурных институций.

Анна Карышева: Вера, что для вас важно в Вашей работе? Что является движущей силой?

Вера Мартынов: Когда любишь человека, то мотивация общаться с ним, ощущать его, трогать возникает сама собой и даже вопреки твоим желаниям. Ты можешь сколько угодно говорить себе, что делать этого не надо, но это все равно происходит. Это физическое притяжение, химия. У меня такая химия с искусством. Я просто делаю то, что люблю и не могу даже представить себе ситуацию, что не стану заниматься искусством.
Творчество прекрасно. У меня иногда возникает переутомление от количества возникающих идей. Мозг похож на конвейер и, когда он переполнен, начинается затор. Нужно равномерно «снимать с конвейера» идеи, реализовывать их. Или учиться управлять им, поменьше всего туда складывать. Однажды Борис Юрьевич Юхананов (прим. ред.: российский режиссёр, теоретик театра и кино) как-то сказал мне: «Верочка, не позволяйте идее поработить Вас. Вы должны быть свободны от нее». Это ведь очень простая мысль и прекрасная — оставаться свободной от своих идей.

Анна Карышева: Как наблюдателю, зрителю Вам интересен театр? Успеваете ли Вы что-то смотреть?

Вера Мартынов: Перформансы и спектакли — это впечатление, которое может перевернуть жизнь, поэтому я очень ценю театр как место встречи, как возможность диалога во всех его аспектах. Мне нравится такой тип театра, который создан в соавторстве, например, хореографа и драматурга, художника и композитора. Мне очень нравится то, что делает Ромео Кастеллуччи, Анне Имхов, ценю интеллектуальный подход Rimini Protokoll, очень близок театр Хайнера Геббельса. Их работы я, скорее всего, не пропущу.

Анна Карышева: Вы приехали в Петербург впервые в 2016-ом году для участия в постановке спектакля «Гроза» в БДТ. Как складывались Ваши отношения с городом?

Вера Мартынов: Да, тогда я все время работала, гулять было некогда, ни с кем, кроме коллег из театра, я не общалась, город мне не нравился. А в 2018 году возник проект «Хранить вечно», он буквально вытащил меня на улицу. Стоял май и первым местом, которое я посетила, стал Петергоф. Неожиданно меня все захватило: Невская губа и дымка над ней, набухающие почки, у нас была прекрасная команда. После этого я уже с большим удовольствием приезжала в Петербург и везде ходила, все смотрела. Мне дали маленькую комнату в БДТ с видом на Фонтанку, там было приятно работать, туда было приятно приходить. Курсируя между театром и мастерскими, я наблюдала город, красота его меня восхищала, и я все время рассказывала об этом Андрею Могучему, а он очень по-человечески радовался. Потому, видимо, что мое восхищение позволило ему увидеть то прекрасное, что есть в Петербурге, заново. И он предложил мне остаться здесь на какое-то время, поработать в БДТ.

Анна Карышева: И Вы остались уже в качестве руководителя экспериментальной программы БДТ?

Вера Мартынов: Да. Я к тому моменту заканчивала свою деятельность в Новом Пространстве в Театре Наций, поэтому «2 СЦЕНА TO STAGE» в БДТ стала естественным развитием задуманного там. Сомнений, долгих размышлений не было.

Анна Карышева: Как осуществлялась подготовка к запуску мастерской, с чего она начиналась, каковы были временные, человеческие ресурсы? В чем состояла концепция программы?

Вера Мартынов: У БДТ серьезный репертуар, жесткое планирование, несколько площадок, множество служб. Вклиниться в расписание, в жизнь театра стало для меня одной из самых серьезных задач. Театр долго не понимал кто я, что я делаю, а я, в свою очередь, не понимала, как работать со всеми службами театра. Несколько месяцев ушло только на то, чтобы мы подстроились друг под друга.
Временные рамки программы были строго обозначены, выделенный бюджет нельзя назвать большим, позволяющим широко развернуться. При этом хотелось создать баланс «чистого» эксперимента и, скажем так, уже удавшегося. Времени на размышления было немного и к новому году программа была готова.
Мастерская состояла из двух частей: процессуальной — TO STAGE PerForma, в которой производились перформансы, и гастрольной — «SOS», «Я говорю, что люблю тебя», выступление Иво Димчева. Незадолго до этого, будучи в Риге, я познакомилась с Лизой Савиной (прим. ред.: куратор и арт-критик), и она стала моим «ключом», человеком, который мне подсказал, куда смотреть, где искать людей. Постепенно начала формироваться команда со-кураторов. Нашелся Михаил Железников (прим. ред.: режиссер, преподаватель Петербургской школы нового кино), Наталья Быстрянцева (прим. ред.: эксперт в области светового дизайна). Каждый из со-кураторов предложил художников. Мы составили списки, а потом, исходя из условий и пожеланий участников, пытались скомбинировать творческие союзы: кто, когда, с кем и над чем хочет и может работать. Мною были предложены такие условия: во-первых, в одном проекте художников должно быть, как минимум, двое, во-вторых, они должны быть из разных медиа. Потихоньку стали складываться творческие союзы. В это же время оставались актуальны и административные вопросы. Художественный процесс и производственный достаточно трудно налаживались, это происходило практически на протяжении всего времени действия мастерской. И очень жаль, что именно сейчас, когда это сращение произошло, работа наладилась, экспериментальная программа закончилась. Похожая ситуация была с Театром Наций. Думаю, что подобная мастерская должна быть не единичным случаем, а постоянной практикой.

Анна Карышева: Как сказался опыт курирования программы PerForma в Новом пространстве Театра Наций на организации текущей мастерской?

Вера Мартынов: В Новом Пространстве театра Наций я работала два года арт-директором. Оно и имя обрело именно со мной. В первый год я постаралась попробовать максимально большое количество художественных форматов: от глобальных инсталляций Хайнера Гебельса до space-party, приуроченной к Дню космонавтики — вечеринки с космической едой и с фильмами про космос, которые озвучивали современные музыканты. Одним из созданных форматов стала PerForma, возникшая из желания объединить архитектуру с хореографией. Я пригласила Кирилла Асса, архитектора, преподавателя МАРШ, и Анну Абалихину, хореографа и перформера. Название предложил Кирилл, оно дословно переводится с латинского как «сквозь форму». Подобный проект мы все делали впервые, никаких ожиданий не было, а результат получился сногсшибательно прекрасным. Именно в первый февраль Новое Пространство закишело молодыми людьми. В какой-то момент стало непонятно, кто из них кто: кто музыкант, кто архитектор, кто художник, кто перформер, кто пришел с улицы, а кого привели. Все перемешались. Аня Абалихина в будние дни вела открытые телесные практики. Туда часто приходили люди, которые не были ни с кем знакомы, зачастую они встраивались в проекты или становились завсегдатаями. Каждый перформанс готовился одну неделю и уровень качества, остроты соотношения мысли и формы рос в геометрической прогрессии. На следующий год мы добавили media-art и пригласили петербурженку Наталью Фёдорову.
Новое Пространство по-настоящему стало местом возникновения нового, зажило той жизнью, которой оно должно жить. За несколько месяцев удалось создать среду, постоянного зрителя. Но сейчас , к сожалению, Новое Пространство этой жизнью не живет . И мне очень жаль — я бы хотела это подчеркнуть: возможность создать среду — есть, а среды — нет.

Анна Карышева: Как Вы думаете, что нужно для того, чтобы такая среда существовала, функционировала? Насколько это возможно в рамках существующих театральных институций?

Вера Мартынов: Исходя из моего опыта, предположу, что подобная программа должна длиться минимум три года. Важно то, что процесс экспериментальной программы кардинально отличается от театрального производства. Должны быть сформулированы и жестко зафиксированы условия работы. Обязательно нужен художественный руководитель, имеющий стратегию и широкий кругозор. Тогда и среда будет и результаты. Было бы здорово, если бы какой-нибудь крупный театр решился на такой эксперимент как часть своей жизни, а не как «приправа к основному блюду».
На Венецианской биеннале, например, я видела несколько перформансов, которые далеко не так хороши, как безумные сеты, которые делает Алексей Сысоев со своей командой (прим. ред.: музыкант, композитор), а на них в Москве (в Москве!) приходит 30 человек… Дело не в том, что в России нет художников мирового уровня — у нас нет контекста и уважения к подобным практикам.

Анна Карышева: Причина в социально-экономических условиях или в проблеме отсутствия достаточно открытого и готового к новому зрителя?

Вера Мартынов: Одновременно. Наше общество мне кажется похожим на выгоревший лес из исковерканных, обрубленных генеалогических деревьев, растущих кое-как. Войны и репрессии, выломали значительную часть общества. И мы сейчас пожинаем плоды этих лет. И потом десятилетия напряжения — не слышать, не видеть, не знать, не говорить. Поэтому сложно сейчас ждать от нашей прекрасной страны того, что вдруг все станут открытыми, готовыми к новому, что все вдруг побегут смотреть перформансы и смаковать, анализируя те или иные впечатления. Понятно, что быстрых изменений не бывает, но необходимо работать над этим.
Я думаю, когда человек научится принимать картину художника, тогда он научится принимать человека. И наоборот: когда он будет способен уважать другого человека с другими взглядами, тогда он научится понимать искусство. Это все взаимосвязано. Невозможно быть порядочным человеком и хаять современное искусство или быть гомофобом. Это несочетаемые вещи.
Мы сейчас на таком этапе, что нельзя просто все пустить на самотек, не обращать внимание на то, что делают молодые художники. Кто-то из молодых, конечно, сам себе пробьет дорогу, но, скорее всего, в другой стране. Я тоже, кстати, отношу себя к молодым авторам, потому что веду отчёт своей творческой деятельности от проекта «SOS», именно после этой работы я могу сказать, что сформировалась как художник. Мне тоже очень нужна поддержка. В комфортных условиях я не работала практически никогда, а работа она ведь не для того, чтобы убиваться? А приходится именно убиваться, чтобы был какой-то внятный результат.

Анна Карышева: Будет ли продолжение у мастерской? Остаетесь ли вы в БДТ? Каковы ваши дальнейшие планы?

Вера Мартынов: Я ничего не знаю о планах БДТ относительно мастерской. У меня закончился контракт, я уезжаю в Москву готовить новую выставку, посвященную 400-летию театра в России. 3-х летнее сосредоточение на кураторской деятельности создало естественный перерыв в моей личной художественной практике, хочу сосредоточиться пока только на ней.