В минувшие выходные Большой драматический театр им. Г.А. Товстоногова открыл свой 102-ой сезон. Журнал Точка ART начинает спец-проект — серию разговоров с молодыми артистами труппы легендарного театра.

Героиней нашего первого интервью стала одна из самых ярких звезд театра Полина Толстун, прослужившая в БДТ уже без малого 20 лет. Главный редактор журнала Кристина Малая поговорила с актрисой о партнерах по сцене, работе с Темуром Чхеидзе, Андреем Могучим, Иваном Вырыпаевым, Константином Богомоловым, Андрием Жолдаком, о профессии и вдохновении.

Кристина Малая: Полина, уже почти двадцать лет Вы работаете в Большом драматическом театре. Вся Ваша актерская жизнь связана с ним. В наше время — это скорее редкость, чем правило. Ощущение, что Вы так долго по жизни в своей актерской карьере идете с этим театром, о чем оно для Вас?

Полина Толстун: Если быть точнее, то 17 лет. Но всё равно это много! Мне нравится это ощущение. Но так сложилось помимо меня. Мой выбор в начале актёрского пути точно не имел значения, мне никто его не давал. БДТ в моей судьбе возник сам и сразу, в 16 лет. При том, что ничто в нашей семье не предвещало, что я окажусь в актерском мире.

Я училась во французской школе, и там был театральный кружок на французском языке. В эту театральную студию пришла преподавать — актриса БДТ Марина Леонидовна Старых. Она ученица Корогодского, долгое время проработала в ТЮЗе, потом перешла в БДТ к Товстоногову. Тогда, работая в театре и владея французским, она пришла преподавать в нашу школу. И для меня она была как вторая мама. Я испытывала такой трепет — она ведь настоящая актриса!

Марина Леонидовна не только ставила с нами спектакли, но и разносторонне нас развивала, это было очень интересно. Я всегда с нетерпением ждала наших встреч. И вот выпустив несколько спектаклей, именно Марина Леонидовна рекомендовала мне поступать в театральный институт. Мне нравился сам процесс занятий в студии, но я никогда не думала об этом всерьез, как о профессии. Я даже не представляла, как это работает, как устроен процесс поступления, туры и так далее — это для меня был темный лес. Просто на сцене мне было очень хорошо и свободно.

И в тот же год Марина Леонидовна пригласила посмотреть нашу постановку режиссера Григория Исааковича Дятитковского. Он к тому моменту поставил в БДТ замечательные спектакли «Отец» А. Стриндберга и «Федру» Ж. Расина. Григорий Исаакович собирался набирать курс. И в это же время Кирилл Юрьевич Лавров, художественный руководитель БДТ, начал строительство студии при театре. Конечно, режиссеры театра и раньше набирали курсы, но именно та студия, в которой сейчас учатся студенты режиссерского курса Андрея Могучего, была построена прямо на моих глазах.

Григорий Исаакович посмотрел наш спектакль, где я играла Эвридику. А через год, когда я училась в одиннадцатом классе, ему понадобилась девочка на роль дочери в тот самый спектакль «Отец» с Сергеем Дрейденом в заглавной роли. Опыт этот незабываем. С тех пор моя жизнь неразрывно связана с этим театром. Я поступила на курс к Дитятковскому, отучилась, и была принята в труппу БДТ.

То ли это я оказалась в нужное время в нужном месте, то ли мне повезло, что именно эти люди тогда оказались рядом — Марина Леонидовна и Григорий Исаакович. Дятитковский выпускал «Двенадцатую ночь» Шекспира и предложил мне попробовать Оливию. Я охотно согласилась, хотя даже не читала тогда у Шекспира ничего, кроме «Ромео и Джульетты» и «Отелло». А там уж моими партнерами были Алиса Бруновна Фрейндлих, снова Сергей Симонович Дрейден, Василий Робертович Реутов, Елена Кимовна Попова.

Кристина Малая: Не страшно было с такими великолепными актерами на одной сцене играть?

Полина Толстун: Я попала в театр подростком, не подготовленной, и просто была очень чуткой к его атмосфере и уважала его людей. Соблюдала правила, держала себя соответственно тому, что видела, скромно и сдержанно. Но каждый день было ощущение, что я здесь незаслуженно и меня вот-вот выгонят. Но не выгнали, как видите.

А как только я закончила обучение, Темур Нодарович Чхеидзе предложил мне роль в «Дядюшкином сне» и контракт в театре. Я много играла в разных его спектаклях, он никогда не обделял меня вниманием. Сейчас с Андреем Анатольевичем Могучим тоже все складывается очень интересно. Я благодарна ему за то, что он всегда направляет меня к хорошим режиссерам.

А вот что касается эмоциональной составляющей, тут БДТ для меня уже больше, чем работа, больше, чем просто театр. Прежде всего это люди: актёры, режиссеры, режиссёрское управление, помощники режиссера, костюмеры, художники, гримеры — люди, которые знают меня больше семнадцати лет. Они меня помнят почти ребенком. Это почти семья. Всякое может случиться в жизни, и я не загадываю, но на сегодняшний день я не представляю себе жизни без БДТ.

Я считаю его лучшим театром Петербурга. Андрей Анатольевич идет в ногу со временем, а может, где-то даже опережает его, какими-то удивительными способами он находит общий язык с разными поколениями. Для меня загадка, как он это делает! Мой профессиональный кураж подогревает ещё и то, что можно работать с разными режиссерами в разных направлениях, с разными способами существования на сцене. Пробовать себя в кардинально полярных образах.

Кристина Малая: Да, БДТ — театр-счастливчик в этом смысле.

Полина Толстун: У этого театра есть главное — стержень, который заразителен для людей в него приходящих. Я училась во многом беря пример с самого театра и, конечно, со старших коллег. Мне очень повезло, что все они были и есть достойнейшие люди и большие профессионалы.

Сейчас в театр пришло новое поколение, они тоже перенимают отношение к делу, к профессии, к репетиции. А оно безусловно передаётся. А на контрасте с младшими коллегами сейчас и я почувствовала разницу — есть что-то, что я уже могу, а они ещё нет. Видимо, это называется опыт.

Кристина Малая: А с кем из режиссёров за всё это время было интереснее всего работать?

Полина Толстун: С большинством было интересно. С Темуром Нодаровичем Чхеидзе — потому что он был одним из первых моих режиссеров. Он, кстати, работает очень мягко — не требует моментального результата. Нашептывает что-то то одному, то другому, и потихоньку рождается спектакль, как будто клубочек наматывается. Спектакль «Дядюшкин сон» идет уже одиннадцать лет, и он не теряет, наоборот, развивается!

Самое замечательное в работе с Чхеидзе, на мой взгляд, это когда проходит время, а ты как по щелчку можешь вспомнить что-то из сказанного тебе режиссером. Будто какой-то файл моментально выпрыгивает из потайной карты памяти мозга и сердца. И ты можешь использовать переданное тебе знание в других постановках, в кино — да где угодно. Остаются золотые, самые важные советы и слова.

Открытием для меня стала работа и с Василием Бархатовым. Когда режиссер — твой ровесник, вы общаетесь просто, как друзья. Я играла в его спектакле «Коварство и любовь» по Ф. Шиллеру в театре «Приют комедианта».

А с Андрием Жолдаком попадаешь в совсем другое энергетическое измерение и затраты твои — и эмоциональные, и физические — на пике! Нужно сильно вложиться в работу с ним, нужно слепо за ним бежать, будто по лесу, как будто за тобой гонится волк! Нужно ловить след, как животное, и мчаться по нему к цели не оглядываясь.

И если во время спектаклей Жолдака энергия, с которой ты работаешь, находится где-то в области живота, то с Константином Богомоловым — это прекрасная интеллектуальная работа. Он идет от сознания, рационально, но это не значит, что его спектакли не затрагивают душу и сердце — просто всё в них происходит через осознание. Ювелирная работа ума и сердца. Мне сейчас это очень близко. Я играю в двух его спектаклях — в «Славе» в БДТ и «Одиссее 1963» в Театре «Русская антреприза» им. А. Миронова. Это спектакли, после которых как будто бы отдыхал, сыграл спектакль — и наполнился силами. Вот такой удивительный эффект!

А есть Владимир Панков, у которого нужно прежде всего слушать и слышать. И дело здесь не только в самой музыке, которой полны его спектакли, а скорее в музыке человеческих страстей и импульсов. Он и сам феноменально чувствует артиста, его природу; словно актёр — инструмент, а он дирижёр с идеальным слухом, направляет каждого по только ему близкой партитуре.

Кристина малая: А с кем еще из режиссеров хотелось бы поработать?

Полина Толступн: Я хочу больше работать с Могучим. Причём я бы с удовольствием сыграла у него мужчину, зверя, или инопланетянку, в общем, что-то совсем неожиданное. Именно с его безграничной фантазией это возможно.

А в целом, для меня прежде всего стало интересно не имя режиссёра (в плане известности), а его суть и те удивительные воображаемые миры, в которые он может пригласить меня как актрису, и в которые я потом поведу за собой зрителя.

Важна прежде всего встреча индивидуальностей. Мне должно быть интересно. Работа ради работы мне уже давно не нужна. Если на репетициях я обогащаюсь (знаниями, смыслами, энергией), то потом на спектакле отдаю сторицей.