До 16 февраля в Городской галерее в доме Ленбаха в Мюнхене проходит выставка работ Алексея Явленского и Марианны Веревкиной, истинных людей модерна, художников, в творчестве которых отразились авангардистские поиски в искусстве начала XX века. Обозреватель журнала Точка ART в Мюнхене Катерина Донцова рассказывает об их судьбах, работах и самой выставке.

«Lebensmenschen. Alexej von Jawlensky und Marianne von Werefkin» — так озаглавили кураторы мюнхенского Ленбаххауса первую в истории совместную выставку Алексея Явленского и Марианны Верёвкиной. Впервые работы художников, на протяжении 30 лет вдохновлявших и определявших творческий путь друг друга, выставляются вместе. Больше 190 живописных и графических полотен художников из собраний Ленбаххауса, городского Музея Висбадена, фондов Марианны Верёвкиной в швейцарской Асконе, центра Пауля Клее в Берне, нью-йоркского Гугенхайма и личных коллекций выставлены в пространстве Кунстбау, дополнительной площадки галереи Ленбаха.

«Лебенсменшен». Название неоднозначно переводится с немецкого, несмотря на то, что составлено из простых слов «живые» и «люди»… «Люди жизни», «живые существа», «витальные люди»… здесь, вероятно, зашифрована отсылка к неординарной судьбе этого союза, в которой действительно было много запутанного, необъяснимого, сложного, присущего нам всем, живым существам, каким бы талантом при этом мы ни обладали. И вместе с тем впечатляет их умение смело и творчески проживать все трудности — их жизнетворчество. Самым, пожалуй, удивительным в их истории является факт самоотречения (к счастью, временного) одного художника (более того — женщины) от собственного творчества во имя творчества другого…

Первая встреча Марианны Верёвкиной (1860-1938) и Алексея Явленского (1864-1941) случилась в начале 90-х годов XIX столетия в мастерской Ильи Репина (по другим данным — в мастерской Верёвкиной в Петропавловской крепости), покровительствовавшего обоим. Верёвкина к тому времени довольно зрелая художница, окрещённая Репиным «русским Рембрандтом». Явленский — офицер, жаждущий сменить военную карьеру на карьеру живописца. У него — самобытная манера и недостаток мастерства. У неё — великолепное образование, классическая школа за плечами, прекрасное знание истории искусства. Он увидел в ней друга и наставника, она в нём будущего воплотителя её собственных идей об искусстве будущего.

На десять лет с 1896 по 1906 Марианна Верёвкина оставляет собственное творчество, чтобы претворить в жизнь через искусство Явленского эти идеи. Для него она решается в 1896 году покинуть родных и переехать в Мюнхен, бывший тогда одним из прогрессивных центров авангардного искусства. Для него организует свой «Розовый салон» на Гизелаштрассе, 23, где собирает вокруг себя талантливых деятелей искусства. В салоне бывали Василий Кандинский, Элеонора Дузе, Сергей Дягилев, Анна Павлова. Для него она спонсирует поездки на самые лучшие европейские выставки. Для него, наконец, она покрывает незаконнорожденного ребёнка от другой женщины.

Здесь нужно пояснить. Елена Незнакомова, пятнадцатилетняя экономка, переехала вместе с парой из Петербурга. Явленский, всегда симпатизировавший женскому полу, не получив от Верёвкиной взаимности, увлёкся экономкой. Да так, что та забеременела. По тогдашним немецким законам столь молодая девушка не имела права заводить детей. Стараниями Верёвкиной втроём они уезжают в Россию, там рождается мальчик Андреас, и более чем через год в Германию возвращаются уже пять человек: Верёвкина придумывает взять с собой старшую сестру Елены Марию и переписать ребёнка на неё. Елена Незнакомова будет постоянно жить с парой, а после расставания Явленского с Верёвкиной станет его законной женой.

Вероятно, такая вера Верёвкиной в талант Явленского — признак особой, высоко организованной духовной жизни (а только ею она и жила). Но в действительности такое самоотречение оказалось слишком самонадеянным и обернулось тяжёлыми страницами в жизни художницы, полными боли, разочарования и обиды, а в конечном счёте — расставанием и с иллюзиями, и с любимым человеком. К счастью, то, что ранит художника, не убивает, а даже обогащает его творчество.

В 1910 году Верёвкина пишет Автопортрет, на котором сложно не остановить взгляд и сложно потом его оторвать. Глаза. Выполненные в охристо-красной палитре. Огненные, уверенные, целеустремлённые. Повернутое вполоборота лицо выполнено в радужных оттенках. Это не первая работа после долгого молчания, но первое веское высказывание. Все эти годы искусство жило внутри неё, эволюционируя и преображаясь согласно её заветным идеям. Верёвкина выступает не с той же точки, в которой она остановилась, прервав работу. Она делает огромный скачок от реалистической манеры (предыдущая её значительная работа — «Автопортрет в матроске» (1893) к этому автопортрету с горящим взглядом.

А что Явленский? Не став воплотителем идей своей наставницы, испытав на себе влияние разных течений от импрессионизма до фовизма, он обретает свой собственный стиль. И чудесным образом этот стиль имеет ту же абстрактно-экспрессионистскую манеру, что и стиль Верёвкиной. В 1912 году Явленский также пишет Автопортрет и в такой же радужной палитре. На выставке оба портрета висят напротив друг друга. Двигаясь разными путями, часто отталкиваясь от взглядов друг друга, художники всё же были близки по духу, испытывали огромное взаимное влияние.

Первая Мировая война внесла свои коррективы. В одни сутки русским эмигрантам предписывалось покинуть территорию Германии. Уезжает Кандинский, уезжают и Верёвкина с Явленским и его «второй семьёй». Эта гонимость очень явственно ощущается в работах Верёвкиной — изогнутые линии ландшафтов рифмуются с изогнутыми фигурами людей на её полотнах, как и жизнь прогибает её современников. Тени становятся больше людей. Контрастные цвета подчёркивают тревожные настроения и отчуждённость, сиротство человека в этом нестабильном мире.

В 1922 году Верёвкина, находясь в швейцарской Асконе, получит письмо из Висбадена. От Явленского. Со словами расставания. После многолетних конфликтов и недопониманий это письмо станет точкой в их отношениях. Оставшиеся неполных двадцать лет они проживут порознь — она в Асконе, он в Висбадене и оставят обоим городам обширные коллекции своих работ.

Следующая их встреча — мирная, полная цвета и таланта встреча — случилась здесь, в Ленбаххаусе, в баварской столице, в культурную историю которой они вписали яркие страницы.

Павильон выставки условно поделён на две части: правую, застроенную перегородками, и левую — открытую, свободную. Контрастного цвета порталы в правой части образуют неправильной формы камерные пространства, по периметру которых размещены работы художников. У входа в эту часть посетителей встречают две картины Верёвкиной в лучших традициях реалистического искусства — «Мужчина в мехах» (1891) и «Портрет Веры Репиной» (1881). Двигаясь дальше по этим небольшим пространствам, мы постепенно замечаем, как на полотнах обоих художников реалистические формы расплываются и цвета всё больше абстрагируются от реальности. Мы замечаем, как на картинах Верёвкиной идёт непрерывная работа над цветом и линией. И если вначале она словно пытается разложить каждый цвет на максимальное количество оттенков, как, например, она поступает с синим на картине «Две пожилые дамы» (1907), то в более зрелом периоде она — напротив — пытается вместить весь спектр цветов в изображения неба, земли, моря, гор… («Любовный вихрь» (1917), «Ночь духов» (1919). Линии Верёвкиной, образованные плотно нанесёнными мазками, почти всегда текучи. Течёт ее дорога, текут её дома, стекают откосы её гор. Этот приём часто вступает в диалог с изображёнными на полотне человеческими фигурами, которые текут вслед за стихией, встают поперёк этого потока, остаются в стороне от него. Замечаем мы и как эволюционирует Явленский.

Художник часто увлекался творчеством своих современников: так в некоторых его работах можно узнать Матисса («Натюрморт с жёлтым и белым чайниками» (1908), импрессионистов («Фюссен» (1905)… Проведённое время с Кандинским и Мюнтер в Мурнау также откладывает на творчество Явленского свой временный отпечаток. Но с самого начала во всех его работах есть индивидуальность и яркие краски, которые сам он называет жгучими, пылающими.

В левой части выставки свободно, можно подальше отойти от стены и рассмотреть развешенные на ней во всю длину «Köpfe» (дословно — «головы») Явленского — коллекцию портретов, которые художник писал на протяжении всей жизни и которые сам называл «песнями без слов». И пройдя стену до конца, мы вновь сможем проследить, как эволюционировал стиль художника от реалистического («Пятнадцатилетняя Елена» (1900) к абстрактному (цикл 1930—х так и называется «Абстрактные головы»).

Интерактивная часть выставки предлагает вступить в сотворчество, предоставляя отдельное пространство, где при помощи карандаша и зеркала каждый может сделать автопортрет.

К сожалению, на родине художников, в России имена Верёвкиной и Явленского практически не звучат. Между тем, русский абстракционизм, лидером которого стал многолетний друг, собеседник и партнёр обоих художников Василий Кандинский, вырос в том числе из долгих бесед с Явленским, из встреч в «Розовом салоне» Верёвкиной, из её пылких лекций, из её грёз о новом «искреннем» искусстве, из поездок в Мурнау.

Выставка в Мюнхене продлится до 16 февраля. Но возможность посетить её для всех желающих сохранится практически до конца 2020 года. С 13 марта по 12 июля экспозиция переедет в городской Музей Висбадена, а затем в Муниципальный музей искусства модерна в Асконе — со 2 августа по 8 ноября.