Журнал об искусстве Точка ART продолжает ближе знакомить читателей с выставочным проектом «Художники и коллекционеры — Русскому музею. Дары. 1898-2019. Избранное», который одновременно проходит в Корпусе Бенуа, Мраморном дворце, Михайловском замке и Строгановском дворце.

В прошлых публикациях кураторские гиды представили разделы дореволюционной живописи второй половины XIX — начала XX века и советской живописи первой половины XX века в Корпусе Бенуа, а сегодня журнал Точка ART приглашает познакомиться с произведениями второй половина XX — начало XXI века, выставленными в Мраморном дворце.

В Мраморном дворце представлены произведения 1960–1980-х годов, авторы которых, как правило, работали в направлении, оппозиционном официальному искусству. Это работы художников-нонконформистов, таких как Элий Белютин, Сергей Ковальский, Татьяна Кернер, Олег Целков, Владимир Янкилевский, Михаил Шварцман, Глеб Богомолов, Владимир Видерман и другие. Графический раздел, посвященный искусству второй половины ХХ — начала ХХI века, представлен работами Владимира Башлыкова, Олега Кудряшова, Латифа Казбекова и двумя большими дарами, которые музей получил в последние годы от видных мастеров советской графики — коллекция акварелей Веры Матюх, подаренная ее сыном, и наследие Левона Айрапетянца, переданное его учениками.

Значительный раздел экспозиции выставки представлен российским актуальным искусством конца XX — начала XXI века. Большинство произведений, подаренных за последние годы, показывается впервые, есть работы, которые часто демонстрируются на выставках Русского музея. В этом разделе представлены произведения представителей объединения «Новые художники» (Тимур Новиков, Олег Котельников и другие), произведения, поступившие в составе дара Марата Гельмана, из крупных галерей или подаренные авторами.

Рассказывает Любовь Шакирова, старший научный сотрудник отдела живописи второй половины XIX — начала XXI века:

Выставка даров не предполагает стилистического единства, какой-то сквозной проблемы, которую музей изучает. И, к сожалению, не все подаренные работы на ней представлены, так как это очень большой массив. Ориентируясь на современного зрителя, мы старались сделать акцент на картины, которой художники ищут и показывают что-то свое и новое в искусстве живописи, сюда практически не вошли работы, которые целиком укладываются в русло традиций, хотя они тоже есть в собрании музея и обладают высоким качеством и достоинствами.

В фонде живописи второй половины ХХ — начала XXI века активизация деятельности по принятию в дар работ началась в конце 90-х годов, раньше у музея была больше принята практика покупки картин, которую финансировало государство и министерство культуры. Сейчас эта деятельность приостановлена, государство не закупает современное искусство — это такая непонятная, неизученная область, не известно, что из этого можно закупать, что будет интересно в будущем, что нет. Хотя в этом мы блюдем традиции, ведь и основатели музея, и Александр III, и Николай II собирали своих современников. На самом деле дары, предлагаемые музею, проходят довольно-таки строгий отбор. Сотрудники нашего отдела накопили бесценный опыт в изучении отечественного искусства, который они соотносят с современным художественным процессом. Мы стараемся, чтобы собрание музея пополнялось картинами, значимыми для искусства живописи в его историческом развитии. И этот сложный выбор — всегда диалог куратора и художника.

[Not a valid template]

Очень много даров в музее остается после персональных выставок художников. Считается хорошим тоном подарить нам что-то с выставки, и часто это — автопортрет. Вот, например, художник Петр Оссовский, признанный и авторитетный мастер, шестидесятник, один из авторов «сурового стиля» той эпохи. В 2006 году вот в этих залах была его выставка. После Перестройки он довольно сложно встраивался в новую действительность, и эта картина — его высказывание наперекор времени: таким суровым взглядом на фоне белого холста он как будто бросает вызов Малевичу. На самом деле, это драма целого поколения художников, на которых в 90-е годы накатил шквал всех поставангардных течений и направлений, и всяких новых стратегий, и они не понимали, как им существовать со своей школой, со своими принципами.

В следующем зале обращает на себя внимание работа Петра Татарникова «Весна. Половодье», это дар художника. Картина из его последнего цикла. Кажется, что изображение не имеет прямого отношения к реальности, но она совершенно точно передает настроение и атмосферу, ощущение времени года — это весна, воздух, растворение контуров. Это очень красиво. Мы очень ценим и любим этого художника. В этом зале прослеживается линия диаголов художников с темами и образами советского искусства. Например, «весна на Псковщине» — любимейший мотив советского пейзажа, но в решении Татарникова он бесконечно далек от этого стереотипа.

Следующий художник — Олег Целков, классик нонконформизма. Один из известнейших участников выставки, ученик Николая Павловича Акимова. В 70-е годы он уехал из СССР в Париж, а несколько лет назад вернулся к нам со своей персональной выставкой. В 60-е-70-е годы, как все нонконформисты, он делал небольшие работы, а уехав в Париж, стал писать вот такие огромные. Удивительный человек, полный сил, в свои 86 лет каждый день работает в мастерской. Картина — дар мецената Феликса Комарова, при содействии которого выставка художника состоялась в 2007 году. Целков создал гротескного персонажа, которым он оперирует во всех своих работах. Брутальный и недалекий, он лишен внутреннего мира и целиком выражается в бытовом и трудовом поведении. Он возник как критическая реакция художника на материализм советской идеологии, гипербола «гомо советикуса».

Рядом — совсем другое поколение, тридцати-сорокалетние, считающееся в масштабах нашего собрания молодежью, — Кирилл Котешов и Илья Гапонов, выпускники академии Штиглица. Они родом из Кемерова и в своем совместном творчестве отзываются на специфику и проблематику этого города. Мы их любим, ценим, считаем их творчество очень важным. Они прославились большими работами, выполненными кузбасслаком — битумным лаком, побочным продуктом переработки угля. Можно сказать, что после очень долгой паузы они обратились к наследию «сурового стиля 1960-х годов». Вспомните, когда у нас на картинах последний раз были шахтеры? Но здесь они не совершают подвиги, как это было в 60-е годы, в этом сюжете нет ничего героического, это просто жизнь, в которой приходит в упадок все, вокруг чего строился их шахтерский мир: отрасль, в которой они работали, ее инфраструктура, маршруты и способы их жизни. Соответственно, это кризис идентичности людей и всего региона. Это — «уходящая натура», и в картине чувствуется этот мотив прощания. Для художников это очень личная история.

Небольшой фрагмент выставки посвящен субъективному миру художника, его сложным отношениям с реальностью. Здесь обращает на себя внимание Петр Конников, прекрасный самобытный живописец, основатель кафедры мастерства художника кино и телевидения в Санкт-Петербургском университете. У него очень своеобразный живописный мир: путешествующие странники, грустные Пьеро, мечтающие Коломбины, птицы и звери с гротескно увеличенными головами. Его образы всегда печальные, глубоко переживающие одиночество человека в мире. Картина «Пьеро» — такой завуалированный автопортрет художника. При жизни он подарил нам несколько своих работ, а в 2018 году после безвременной кончины Петра четыре лучшие картины из его наследия нам подарила его вдова Лариса, известная художница по костюму, работающая в кино.

[Not a valid template]

Замечательная картина Надежды Эверлинг тоже имеет отношение к автопортрету. Это дар супруга художницы, Михаила Гавричкова. Она рано ушла из жизни, была очень талантлива, преподавала живопись в Академии театрального искусства, занималась станковой живописью, коллажами, делала объекты из бытовых материалов. К сожалению, при жизни ей не было уделено столько внимания, сколько он заслуживала, случилось это только после смерти. Особенно интенсивно Надежда работала в последние годы. Сбылся кошмар многих художников: после смерти — осталась мастерская, полная работ, хозяин которой, кажется, только что ненадолго вышел. Михаил Гавричков, сам известный, талантливый художник, очень много делает для ее памяти, ее наследия. Он организовал выставки в Эрарте, в Библиотеке книжной графики, издал большую книгу о Надежде. Картина, которую мы показываем на выставке — «Юдифь с головой Олоферна» — очень семейная история, в ней сочетается лирика и гротеск. Сцена семейного быта разыграна в отличающей художницу эксцентричной, ироничной манере. В окне изображен реальный вид из окна мастерской.

Следующая работа Михаила Шапаникова «Проверка» — из разряда курьезов, и история самого художника очень интересная. Жил-был скромный художник, преподавал в художественной школе. Была у него семья: жена, с которой он не особо делился тем, что происходит в его мастерской. После его смерти выяснилось, что он создавал оригинальнейшие вещи, которые могут показаться странными, если их рассматривать с точки зрения академических параметров, но с точки зрения отражения времени — они очень острые, своеобразные, неожиданные. Открылся удивительный мир человека, который в смутные 90-е годы внимательно наблюдал за всем происходящим, рефлексировал, как-то по-своему все понимал и выражал это в своих картинах. У него очень интересная техника: он делал эскизы фигур отдельно, в нужном масштабе потом встраивал, как будто врезал их в композицию сначала в графике, а потом на картине. Эта техника кажется странной, какой-то мультипликационной. И самое удивительное, что никто не знал об этих работах, потому что художник никак не пытался их обнародовать, выставить, даже жена не знала о них и не задумывалась о ценности того, что он делает. Мы были поражены остротой видения художником времени, и были рады, что его вдова, Тамара Шпаникова, подарила музею несколько его вещей. Это уникальный случай, ведь сейчас художнику практически невозможно состояться вне публичного пространства.

В следующем зале представлен ряд даров, которые появились в музее благодаря персональным выставкам, вот, к примеру, работа Натальи Нестеровой «Бадминтон». Замечательная художница с немножко абсурдным сюрреалистическим миром, классик отечественного искусства второй половины ХХ века. В этих залах 15 лет назад была ее персональная выставка, и она подарила нам эту отличную работу. С одной стороны, это бытовой мотив о пляжном отдыхе, а с другой — это такая метафорическая игра человечества между землей и небом.

Рядом художник Оскар Рабин, на выставку мы выбрали его «Картину с иконой, лампой и картами». Он тоже классик, знаменитый нонконформист, русский парижанин, организовал в 1974 году известную «Бульдозерную выставку». В начале 90-х в музее прошла его персональная выставка, на ней он и подарил музею три своих картины, одну из которых мы здесь показываем. Рабин использовал в своих символических натюрмортах примерно один и тот же набор образов, брал самые узнаваемые предметы из стереотипов русской жизни, и работал с ними. Его предметный мир переходит из одной картины в другую, создавая своеобразную живописную книгу рефлексий и воспоминаний.

[Not a valid template]

Следующий зал — дань уважения выставке, которая для нас имела большое значение — «Абстракция в России в ХХ веке». Когда пришел 2000 год, музей решил подвести итог уходящему веку. Что принципиально нового принес он в искусство живописи? Абстракцию! В итоге была организована огромная выставка абстрактного искусства, она занимала весь корпус Бенуа, множество художников было представлено на ней, и многие подарили свои работы музею. Так у нас появилась целая коллекция отечественной абстрактной живописи. Здесь представлено несколько работ представителей петербургской абстракции. К примеру, Вячеслав Михайлов, очень известный живописец, который прошел серьезную академическую школу. Картина «Погост. Остров Кижи» относится к циклу «Русский Север», который выставлялся у нас в музее. Художник отталкивается от реального пейзажа, но «пересказывает» его на собственном живописном языке. У него очень узнаваемая оригинальная техника, он работает с фактурами, а цвет часто «гасит». Эта картина почти черная, как сожженное дерево. Его работы кажутся тяжелыми, плотными, но при этом они очень атмосферные, в них, как и в самом мрачном пейзаже, всегда присутствует одухотворенность.

Рядом представлены картины Михаила Шварцмана. Видный деятель московского нонконформизма, один из самых значительных мастеров в отечественном искусстве второй половины XX века. Кроме того, он был мистиком, основал художественно-философскую систему «Иератизм», у него был круг учеников, которые до сих пор верны его учение и его памяти. Он работал в области промышленной графики как дизайнер. Эта деятельность помогала ему увидеть мир полным знаков, которые могут быть порталами в иные измерения. Шварцман трактовал беспредметные формы как знаки, указывающие на духовную суть различных явлений мира, называл их иературами. В музее проходили его персональные выставки, после смерти вдова художника Ираида Александровна подарила нам несколько работ, которыми мы очень гордимся. Одна из них — «Праотец», — здесь представлена. Изображенные на картине формы кажутся какой-то архитектурой, но не для бытовой жизни, а для молитвы и медитации.

В следующем зале ряд работ связан с большой выставкой «Портрет в России. ХХ век», которая проходила в 2001 году. У нас есть чудеснейшая работа Анатолия Заславского «Студентка», подаренная художником. Это не просто портрет, а целая история, и глядя на картину, начинаешь что-то придумывать, фантазировать об изображенной здесь девушке. Заславский — художник, который умеет искренне наслаждаться цветом, красотой и необычностью его сочетаний, и передавать свои чувства зрителю. Работа Валерия Лукки «Портрет Льва Всеволодовича Мочалова», изображает сотрудника Русского музея, который много сделал для изучения искусства 60-80- годов, был авторитетным искусствоведом, чудесным поэтом и вдохновенным оратором.

[Not a valid template]

Рядом представлен еще один очень интересный художник Сергей Якобчук, мы обогатились собранием его монографических работ в 70-е годы. Он ездил на север, писал северные мотивы, делал это своеобразно, мы не видим в этом установленного общепринятого языка, он глубоко индивидуален и затейлив. Был у художника успех, а потом погас, он практически не выставлялся, умер, не получив признания. Его вдова подарила нам несколько интересных работ, в частности «Позднее возвращение Сейд-Явр». Работа просто фантастическая, если приглядеться, в ней несколько пластов, временных, тематических, здесь и погост с белыми голубями, и Стикс с викингами, и при этом современный транзистор и стол накрыт к чаю. Это очень интересно с той точки зрения, что всем советским художникам надо было писать север, и все писали север на один манер, но, когда сталкиваешься с такими картинами, понимаешь, что настоящего художника не убить соцзаказом.

Следующий зал — это результат работы музея в регионах, мы стараемся изучать, привлекать к собраниям и выставкам художников, которые живут вдали от Петербурга и Москвы. Здесь представлен художник из Уфы Михаил Назаров с картиной «Житье-бытье Зинки Пустыльниковой». Назаров — один из участников группы «Сары бия», что в переводе с башкирского означает «Желтая кобыла». В годы перестройки на волне интереса к русскому авангарду, художники этой группы взяли за основу филоновский принцип вырастания картины из микрочастиц. Они стремились применить его к насущной реальности страны и своего региона. Здесь на картине Назарова мы видим целый живописный комикс. Здесь много текста и, похоже, автор вступает в творческий спор с московским концептуализмом. Например, в работах Кабакова персонажи настолько нормализованы и усреднены советской идеологией и советским бытом, что их высказывания полностью лишаются индивидуальности, отчуждаются от человека и повисают в пустоте. Даже люди исчезают, от них остаются только ни о чем не говорящие непроницаемые имена. Здесь же мы видим некую Зинку, за которой художник записал ее автобиографию. Мы можем почувствовать состояние, в котором она все это рассказывала, ее чувства. Эта орфография и синтаксис, и колоритная лексика, дают нам понять, что никакие беды и перипетии ее жизни, проведенные в разрушающейся советской деревне, не делают Зинку заурядной не могут лишить ее личность весомости, яркости и индивидуальности.

Вообще, здесь есть блок работ, в которых художники обращаются к народным, «почвенным» мотивам. Например, работа Николая Сажина «Пасха», который умер буквально в прошлом году, а при жизни охотно дарил музею свои работы и участвовал в наших выставках. Сажин — один из героев ленинградского неофициального искусства. Редкий случай, когда художник пришел в нонконформизм из классической академической школы. В последние годы он преподавал в училище им. Штиглица. У него сказочное, порой сюрреалистическое мышление. Пасхальные куличи в этой работе вырастают до масштабов мегалитической скульптуры.

Благодаря масштабному дару братьев Ржевских у нас есть произведения Владимира Овчинникова 70-х годов, еще одного героя ленинградского нонконформизма. Он обладал удивительным даром сложения сюжета. Его работы были весьма популярны. Когда после Перестройки музею стало можно собирать творчество нонконформистов, у него в мастерской уже не было старых работ. Начало его жизненного пути связано со скандальной выставкой «Эрмитаж», на которой были представлены работы Овчинникова и еще пятерых художников — рабочих-такелажников музея — Шемякина, Кравченко, Лягачева и Уфлянда. На этой картине «Базар» Овчинников изобразил такой печальный советский миф, пародирующий официальную концепцию свободы, нравственности и достатка. Это по-писательски созданная история на тему необходимости советскому человеку жить радостно и практической невозможности этого.

Завершают выставку в Мраморном дворце ряд работ советских художников, к которым мы сегодня стали сегодня относиться иначе, нежели еще десять лет назад. Сейчас они отрываются от контекста «разрешенного» советского искусства, которое тогда казалось скучным, рутинным, стереотипным. Сейчас на первый план выходит индивидуальность этих мастеров, их творческое начало, стиль и атмосфера времени, переданные в их работах.

Очень интересный художник Сергей Якобчук. В последние несколько лет, благодаря щедрости вдовы, Валентины Николаевны мы обогатились небольшим монографическим собранием из пятнадцати его произведений. Наиболее интересные из них созданы в 1970-х годах. Он ездил на Север, на стройки БАМа, писал северные мотивы, быт строителей, делал это довольно своеобразно, несколько в духе Брейгеля. Мы не видим в этом установленного общепринятого языка соцреализма. Его манера глубоко индивидуальна, затейлива и фантастична. Поначалу художнику сопутствовал успех, но в 80-х он словно погас, ушел в тень, практически не выставлялся, умер, не получив должного признания. Среди даров Валентины Якобчук картина «Позднее возвращение Сейд-Явр». Работа просто фантастическая, если приглядеться, в ней несколько пластов, временных, тематических, пространственных. Здесь и погост с белыми голубями, и Стикс с кораблями викингов, а на первом плане — транзистор и стол уютно накрытый к чаю. Это очень интересно с той точки зрения, что все советские художники работали над государственными заказами: надо было писать Север, и многие писали Север на один манер, но, когда сталкиваешься с такими неординарными картинами, понимаешь, что творческий дух настоящего художника не убить соцзаказом.

Ценным даром последних лет стали семь работ Михаила Натаревича У него была большая семья, дети, внуки — все они талантливые художники, увлеченные своим творчеством. Пару лет назад на нас вышла его дочь Елена Михайловна, предложила посмотреть некоторые работы отца, которые остались в мастерской. Оказалось, после его смерти (в 1979 году), там сохранились замечательные работы 60-70-х годов, которые сейчас имеют большую ценность, и мы с благодарностью их приняли. Здесь представлена картина «На выставке» 1969 года, посвященная Пабло Пикассо. Не только тема, но и формальное решение вдохновлено творчеством Пикассо. Интересна картина Александра Альховского, подаренная сыном художника. В 80-е годы такие индустриальные пейзажи казались общим местом, но сейчас мы воспринимаем их вне контекста как чистую живопись, оказалось, что и коньюнктура может быть искусством.

[Not a valid template]

Без преувеличения Русский музей можно назвать не только крупнейшим центром отечественной культуры, но и выдающимся памятником человеческой щедрости, а выставка — благодарность и дань уважения этим бескорыстным дарителям.