В петербургской галерее KGallery последнюю неделю проходит ретроспектива работ Натана Альтмана — первая серьезная выставка художника за последние полвека.

Эпиграфом к выставке стало стихотворение Осипа Мандельштама о художнике:

Это есть художник Альтман,
Очень старый человек.
По-немецки значит Альтман —
Очень старый человек.
Он художник старой школы,
Целый свой трудится век,
Оттого он невеселый,
Очень старый человек.

Мандельштам любил читать этот маленький литературный шарж в кругу близких друзей, пародируя немецкое произношение. Организаторы выставки старались не только показать все грани творчества «очень старого человека» — художника Альтмана, но и вспомнить о его «невеселой» жизни в советском государстве.

В экспозиции традиционно показаны как работы из музейных собраний, так и живопись, графика и книги из частных коллекций. «Католический святой» из собрания семьи Палеевых, «Портрет С.М. Михоэлса» из собрания А.Н. Володчинского, «Портрет Анны Ахматовой (Божий ангел, зимним утром)» из собрания семьи Рыбаковых — работы, которые широкая публика может увидеть редко. Впервые вне стен Русского музея экспонируется и «Портрет молодого еврея» — скульптура, ставшая смыслообразущей в творчестве Альтмана.

Журнал Точка ART и директор галереи и коллекционер Владимир Березовский прошли по экспозиции и поговорили о художнике, его судьбе и времени, а также о собирательстве и выставках KGallery.

В первом зале собраны разные работы Натана Исаевича Альтмана. Здесь и «Умань», 1907-1909 год, первые пробы пера. Здесь же и замечательная картина «Весна», которая принадлежала нашему другу Александру Володчинскому. Собственно, выставка и издание посвящены его памяти. Он приобрел эту работу на аукционе лет 10 назад и очень гордился ею. Это первая известная картина Альтмана, которая участвовала в выставках в Одессе, и она считается отправной точкой в творчестве художника. В это время Альтман увлекался импрессионизмом. Здесь видны еще достаточно робкие попытки сделать импрессионистическую картину, но уже заметно мастерство.

Образования у Альтмана как такового нет: 4 года в Одесской художественной школе, которую он не закончил. Потом он уехал в Париж, где тоже по большей части наблюдал за работой замечательных художников. Он общался и с Модильяни, и с Пикассо, и с Шагалом. Какое-то время он проучился в частной школе М. Васильевой в Париже. Интересно, что в ходе подготовки выставки мы впервые узнали его настоящее имя — не Натан, а Нусан.

Картина «Осень в парке» из нашего собрания — это парижские впечатления художника, попытки осмысления даже не импрессионизма, а постимпрессионизма. Ранее работа находилась в собрании И.М. Эзраха.

Отдельная стенка посвящена замечательному изданию — «Алефбет (Азбука)» Ф. Шаргородской (книга была издана на иврите в 1916 году). Альтман, в числе пяти других приглашенных к работе художников, сделал к ней всего несколько иллюстраций, которые впервые были показаны в «Художественном бюро Н.Е. Добычиной». Сейчас же нам известно местонахождение только двух из них: один эскиз хранится в собрании Музея личных коллекций ГМЗ «Петергоф» (и происходит из семьи Тимофеевых), а другой — в нашем собрании. Эта книга была приобретена мною без обложки, и замечательный художник Миша Карасик, ныне, к сожалению, покойный, восстановил утрату, сделав новую литографию.

Чтобы попасть в Петербург через черту оседлости, Альтман закончил курсы мастеров по изготовлению вывесок, получив таким образом профессию. Мы представляем эскизы этих работ, они сделаны под влиянием ранних работ Л. Ларионова и А. Шевченко.

Также мы показываем книгу, которая сейчас стала библиографической редкостью — это «Натан Альтман. Еврейская графика» Макса Осборна, изданная малым тиражом в Берлине. Художник делал иллюстрации по мотивам сюжетов к еврейским надгробиям. Эскизы Альтмана у нас не представлены, но они были литографированы для издания, и именно литографии можно увидеть на выставке. Это знаменитая книжка Альтмана, после которой он стал известен не только как художник, но и как иллюстратор.

Мы показываем много графики, например, два портрета Михоэлса: один из Театрального музея, а второй из собрания Александра Володчинского. Он очень гордился этой работой — «Спящий Михоэлс».

Прекрасная работа из знаменитой коллекции Рыбаковых: иллюстрация к стихотворению Анны Ахматовой «Божий ангел, зимним утром».

Мы постарались интересно показать и ранний автопортрет художника, сделанный цветными карандашами: портрет на нашей экспозиции отражается в зеркале точно так же, как и много лет назад в мастерской самого художника. Альтман очень любил эту работу.

«Католический святой» — это работа, которая отмечалась многими искусствоведами и художественными критиками, как очень важная для творчества Альтмана. Исследователь Арватов отмечал, что без этого портрета Альтману было бы невозможно приступить к работе над знаменитым портретом Ахматовой, ныне хранящемся в Русском музее. В процессе работы над «Католическим святым» художником были найдены кубистические приемы, мастерски использованные позже в портрете Ахматовой.

Мы показали и его ранние работы, в которых видны приемы кубизма и модернизма: один из двух выполненных Альтманом гипсовых барельефов — портрет А.В. Луначарского (второй — портрет С.Н. Халтурина не представлен на нашей выставке); автопортрет художника 1932 года; две самые поздние его работы — портрет жены И.В. Щеголевой-Альтман и портрет коллекционера И.И. Палеева. Над портретом супруги художник работал больше 20 лет. Было описано, как возникла его портрета: Ирина Валентиновна нашла в огороде лопухи, надела их, раскрасила лицо и получится такой индейский образ, запечатленный художником. Можно сказать, что в последнем зале нами представлены, в общем-то, все стили: и кубизм, и примитивизм, и модернизм.

---

Точка ART: Владимир Петрович, эта выставка посвящена памяти Вашего друга, собирателя Александра Наумовича Володчинского. Расскажите, пожалуйста, о нем.

Владимир Березовский: Александр Наумович, Алик, как называли его близкие, родился в небольшом еврейском местечке в Белоруссии, и все, что связано с еврейской темой, его очень интересовало. После приобретения работы «Весна» и «Спящий Михоэлс», он очень хотел устроить выставку Альтмана. А так как у меня тоже была такая идея, мы планировали сделать ее вместе. К тому же мы близко дружили, и всего за несколько дней до его кончины разговаривали о картинах и планах… Поэтому я решил посвятить эту выставку его памяти.

Точка ART: Что объединяло вас как коллекционеров?

Владимир Березовский: Как у коллекционеров у нас были совершенно разные интересы. Он интересовался в основном классическим искусством, в его собрании были настоящие шедевры, такие как картина В.Г. Перова «Плач Ярославны», повторение В.М. Васнецова «Витязь на распутье». Было несколько замечательных работ И.Е. Репина и огромное количество В.В. Маковского — художника, который его по-настоящему интересовал. И Владимир, и Константин, и Александр — у него были все Маковские, но картины Владимира Маковского в собрании Володчинского — высочайшего уровня, абсолютно музейные вещи. Были и работы мирискусников: П.В. Кузнецов, Н.Н. Сапунов, С.Ю. Жуковский.

Точка ART: А книги, скульптура?

Владимир Березовский: Книги, архивы, фотографии были его большой страстью. Начиная от коронационных сборников и заканчивая целыми собраниями сочинений. Большой удачей Алик считал приобретение на аукционе комплекта журналов «Мир искусства», которые принадлежали лично Александру Бенуа. Еще у него был архив В.Э. Мейерхольда, небольшой архив А.А. Ахматовой, письма И.Э. Бабеля. Все, что связано с Серебряным веком, его очень интересовало. Александр Наумович любил русскую бронзу, и основные отечественные скульпторы были достойно представлены в его собрании.

Я тоже собирал бронзу, и некоторые вещи попали к нему от меня. Это было не так давно, года два назад, я уступил ему то, что сам уже не собираю, например, оригинал знаменитого гипса И.Я. Гинцбурга «Иван Шишкин», картину Федора Васильева, сына посла в Италии, Алик много лет разыскивал этого художника. Еще от меня ему достался «Портрет скульптора Беклемишева» работы М.В. Нестерова.

В 70 лет Александр Наумович провел выставку в Музее личных коллекций ГМИИ им А.С. Пушкина. Тогда еще была жива Ирина Антонова, которая и открывала эту выставку, а потом экспозиция в немного усеченном составе переехала в Минск, на родину коллекционера.

Точка ART: А что Вас, как собирателя и владельца галереи, больше всего интересовало в этой выставке Альтмана? Может быть личная история жизни художника, или новые факты его биографии вышли на первый план?

Владимир Березовский: Дело, пожалуй, в том, что, как только я начал собирать и приобретать свои первые работы, было несколько художников, которых можно назвать «недоставаемыми»: ни у кого их не было, их нигде не продавали. К.С. Петров-Водкин, например, один из них, и Альтман тоже в их числе.

Я целенаправленно стал искать и добиваться приобретения работ Альтмана. У меня всего четыре его работы: «Осень в парке» 1910 года, эта работа досталась мне от коллекционера и моего друга И.Н. Канторовича, а ему — от известного коллекционера И.М. Эзраха, который в свою очередь приобрел его у вдовы художника И.В. Щеголевой-Альтман. Бывая у Ирины Валентиновны в гостях, я видел эту картину, тогда она ее не продавала.

Вторая работа Альтмана из моего собрания — «Мастерская в Париже» 1930 года — попала ко мне так же, как и предыдущий пейзаж.

Третья работа, которая, пожалуй, является для меня самой важной, это эскиз иллюстрации к еврейской азбуке Ф. Шаргородской. В моем собрании этот рисунок — один из самых любимых.

Еще одна работа Альтмана — портрет Маяковского, идущего по Красной площади, 1930-х годов. Он был приобретен через моего знакомого, который жил в Париже.

Эта выставка, наверное, моя нереализованная мечта и возможность подойти совсем близко к вещам, которых в моем собрании никогда не будет.

Скажем, авангардных работ у меня нет. А выставка — это же всегда парадокс. Когда вещи висят у тебя перед глазами, и ты их все время видишь, трогаешь, они вроде как становятся твоими. Поэтому я понимаю музейщиков, которые сами ничего не собирают, но при этом хранят сумасшедшие коллекции: они невольно считают их своими, и собирать им уже ничего не надо. Зачем им платить огромные деньги, держать картины дома, когда вот они — перед глазами с утра до вечера. То же самое и у меня: «Портрет молодого еврея» недосягаемый, а я могу его показывать, пыль с него сдувать, могу развешивать все эти музейные, хрестоматийные вещи. Когда в музей приходишь, ты же ничего трогать или перевешивать не будешь. Эта выставка, наверное, моя нереализованная мечта и возможность подойти совсем близко к вещам, которых в моем собрании никогда не будет.

Точка ART: Возможность прикоснуться к тому, что не удалось получить?

Владимир Березовский: Некоторые вещи невозможно купить, даже имея миллиарды, их нет на рынке. Но некоторые художники ко мне шли: К.С. Петров-Водкин, например. У меня есть замечательные картины: и «Мельница», и «Автопортрет». Он был «недоставаемый», но мне попадался, так или иначе.

Точка ART: А что для Вас главное в работе над выставкой? Показать новые вещи или показать старые вещи непривычно? Что для Вас самое ключевое, без чего выставка не состоится?

Владимир Березовский: Выставка не состоится без хороших картин, прежде всего. Экспозиция — это тоже очень важно, но представляемые вещи первичны. Чтобы сделать хорошую экспозицию, надо ее сначала в голове выстроить: что, где, как. Одна вещь может жить с другой, а другая не может. Мы даже иногда рисуем план развески, чтобы посмотреть, как картины будут смотреться вместе. Важно то, что я это все люблю. А без любви ничего не сделаешь. Во-первых, нужно знать и понимать предмет, а во-вторых, это все надо любить. Многие же считают: ой, я сейчас приду, повешу все, и красиво будет. А нет, ничего не будет.

Что касается коллекции — она всегда для тех, кто ее собирал. Коллекции разваливаются даже притом, что наследники трепетно относятся к ней. Я, например, люблю перевешивать. Перевесил — и вещь смотрится по-другому, как будто купил новую картину. Это такой хитрый еврейский вариант: денег не платишь, а как будто что-то новое появилось. Люди, которые это не собирали, не вкладывались, они отстранены. Может, через отношение к тому, кто собирал, но не более того.

Точка ART: Какие из всех выставок за более чем 10 лет существования галереи Вы считаете самыми удачными, интересными, оставившими след в памяти?

Владимир Березовский: Сложно сказать, наверное, серьезная ретроспектива Виктора Замирайло оставила след… Самая моя большая глупость и неудача произошла в начале, когда мы только открылись. Ведь мы показывали грандиозные имена, и вещи собирали прекрасные, но и ретроспективы Б.Д. Григорьева, и К.С. Петрова-Водкина и выставка художников Поволжья были не совсем удачными.

Точка ART: А удачные?

Владимир Березовский: А удачными были выставки последних лет. Я считаю, что за последнее время вообще не было плохих выставок. Какие были лучшими — это вопрос риторический. И выставку Альтмана я считаю удачной. И Судейкин — небольшая, но очень качественная выставка. Выставка Сомова была хорошая. И Серебрякова была какая замечательная! Мы придумали показывать обороты некоторых ее работ, то есть экспонировать картину с двух сторон одновременно — и это было интересно. К тому же Серебрякова была целиком из частных собраний, мы не привлекали музеи.

Точка ART: Она такой художник, которого можно было собрать, почему нет. А когда закончатся имена, входящие в Ваш круг интересов, что тогда?

Владимир Березовский: Тогда я буду «очень старый человек»!

---

Читайте по теме на нашем сайте:

Татьяна Кустодиева: «Эрмитаж — это моя жизнь».
Ко дню рождения Марии Тенишевой: не знающая покоя
Русское искусство на летних аукционах Christie’s и Sotheby’s
Более 55 % работ русских художников на арт-рынке оказываются фальшивыми