15 октября в Санкт-Петербурге открывается выставка «Твое сознание не знает границ», объединяющая работы двух молодых художников — Юлии Вирко и Антона Гельфанда. Это новая и дополненная версия выставочного проекта, прошедшего в сентябре в Центре современного искусства Винзавод в Москве.

Масштабная живопись и рисунки Юлии Вирко, фотографии, видео и коллажи Антона Гельфанда собраны на выставке воедино в сложную единую инсталляцию. Она гармонично встроена в индустриальное пространство на втором этаже Кабельного цеха в Севкабель Порту — здесь зритель сможет увидеть трансформацию «сознания» художников.

Избранные работы художников, а также их рассказ о себе и своем творчестве, в материале журнала об искусстве Точка ART.

Живопись Юлии Вирко создается по законам снов и бессознательного, где встречаются правда и вымысел: гуляющие под присмотром полиции фламинго или огромный айсберг в малиновой воде. Антон Гельфанд в своих работах находит применение семейным и найденным архивам. Детские игрушки, украшения, предметы быта, — все это становится материалом для создания фотографий-натюрмортов, объектов и видеоколлажей.

Инсталляция выстроена на основе чередования работ авторов, где Юлия Вирко погружает зрителя в яркий мир цветных сновидений, а Антон Гельфанд — в пространство памяти и сознания, в котором они рождаются. Специально для новой выставки Юлия Вирко готовит серию графических и живописных работ, основой для которых вновь становится мир воображаемого.

Художественная практика и биографии Вирко и Гельфанда тесно переплетены: оба экспериментируют с техникой и материалами; оба учились иллюстрации и живописи в США. Художники размышляют о состоянии раздвоенности, о грани между воспоминаниями и воображением, а общий для них метод состоит в комбинировании, наслоении, коллаже.

---

Юлия Вирко

Юлия Вирко (1994) окончила Школу дизайна в Род-Айленде и Колледж искусств и дизайна Саванны, где обучалась иллюстрации и живописи. В настоящее время художница работает в Москве. Принимала участие в групповых выставках в США и Европе. Основным медиа для своих работ Юлия Вирко выбрала живопись и рисунок, а коллаж использует как основной прием.

О себе

В 2017 году я изучала иллюстрирование в Школе дизайна в Род-Айленде и закончила обучение по этой специальности. А через год поступила в Колледж искусств и дизайна в Саванне, чтобы получить степень магистра.

К поступлению в Школу дизайна в Род-Айленде меня подготовила Катя Левенталь. Она более традиционно подходит к процессу создания картины: располагает объект перед собой и рисует его, пока не добьется точной передачи всех деталей. Она снова и снова наносит красочные слои, пока не добьется тонкости. Работа все больше становится похожа на сделанное на Polaroid фото, и в какой-то момент все детали гармонично складываются в целостную картину, и за этим очень увлекательно наблюдать.

О деталях

Мне кажется, что любовь к деталям для нее первостепенна. Думаю, что я не прониклась бы такой любовью к проработке мелочей, если бы не она. Ее отец, Валерий Левенталь, занимался художественным оформлением декораций в Большом театре на протяжении многих лет, со времен своей молодости. У него тоже есть эта способность смотреть на что-то и запечатлевать черты этого предмета в своей памяти в мельчайших подробностях. Я думаю, именно это привлекает многих в его работах. Это совсем не столь же просто, как поставить чашку перед собой и нарисовать ее.

Когда ставишь что-то перед собой, в этот момент есть только одна реальность и единственный способ увидеть этот предмет. Но если отвернуться и попытаться запомнить эту чашку, мозг начинает работать иначе, расставляет нечто вроде определенных акцентов, и предмет запоминается несколько иначе.

Запоминается сущность предмета. Именно эта сущность и проявляется в творчестве, что делает рабочий процесс намного человечнее. Думаю, что таким образом проявляется «фирменный» стиль художника, создающего свою собственную реальность, но основанную на том, что он видел в реальной жизни.

Я определенно стремлюсь к тому, чтобы запоминать объекты, которые я рисую, и отсекать при запоминании все то, что не является важным при создании картины.

Сын Кати Левенталь, Антон Гельфанд, также стал для меня наставником. Хотя он всего на два года старше, я всегда с интересом смотрела на его работы, они очень важны для меня. До встречи с ним у меня не было опыта в создании коллажей. Также на этой выставке есть работы, где я разбрызгивала краски, эту технику я позаимствовала у Антона. Он делал нечто похожее в своей выпускной работе в Колледж искусств и дизайна в Саванне; в тот момент я не училась с ним, но я видела это на последней его художественной выставке — там была такая замечательная особенность, где он использовал только черную и белую краски, и это создавало такую воздушную перспективу в его работах, хотя и выглядело абстрактно.

Меня это, пожалуй, озадачило. На мой взгляд, это выглядело так, как будто все было сделано широкими мазками и на скорую руку. Мне захотелось, чтобы в моих работах было что-то похожее.

О сути

Создавая большие полотна, иногда я делаю больше эскизов, иногда меньше. Все зависит от того, над чем я работаю и насколько я уверена в том, что мне удалось нащупать правильный образ. Иногда, вынашивая идею, мне необходимо больше подготовки, чтобы определить композицию и подобрать подходящие цвета. А другие, наоборот, требуют меньше подготовительной работы, потому что порою изображения, которые приходят на ум, требуют быстрого воплощения, и тогда не стоит тратить время на эскизы.

Важно успеть воплотить идею в рисунке, пока она меня не покинула, иначе картина может выглядеть несколько статично. Такие картины художник просто чувствует, и это сразу же придает импульс для их создания. Чтобы не потерять это ощущение, как и идею конкретной работы, стадию создания наброска можно пропустить. Да, это допустимо, особенно с учетом того, что это позволяет избежать нежелательного эффекта, когда картина выглядит в некоторой степени статичной.

В таких случаях, если начинаешь картину, полагаясь на предварительные наброски, то вроде как изначально теряешь способность быть свободным в своей работе, а ведь эта способность очень важна. Иначе картина может получиться неподвижной.

О цвете

Каждая моя картина всегда задумывается в определенном оттенке. Сначала я наношу слой основного цвета, неважно, будь то розовый или желтый, оранжевый или красный, а уже поверх него я начинаю наносить слои краски других цветов. Иногда я вижу что-то в каплях краски на полотне, в том, какой вид они приобрели после высыхания, и просто следую этому чувству…

Это очень интуитивный процесс, не хочется слишком много обосновывать, даже себе самой. В противном случае картина рискует стать скучной. Скажем так, я хочу, чтобы восприятие было быстрым, с первого взгляда, и чтобы оно продолжалось долго. Просто меньше контроля. Иногда ослабление контроля очень полезно для живописи. И результат может быть удивительным, потому что чем меньше ты думаешь об этом, тем в некотором роде свободнее становится рабочий процесс.

О балансе

В картинах не должно быть определенного порядка, потому что во сне мы никогда не начинаем с начала истории. Мы всегда находимся в самой гуще и в самом разгаре событий. Искусство заключается в том, что ты всегда делаешь что-то из чего-то. По своей сути это — постоянная переработка. Единственный способ, позволяющий создать что-то действительно стоящее, это комбинировать различные элементы в разных сочетаниях. Это трудно сделать, когда у тебя слишком много вещей, когда можно рассматривать и изучать все, что угодно. Иногда информации становится слишком много. В такие моменты становится необходимо избавиться от всего лишнего.

Иногда для того, чтобы понять, что тебе действительно нравится, нужно время. Такое ощущение приходит на очень тонком уровне. Когда ты постоянно оглядываешься вокруг себя, это может запутать и сбить с толку. В такие моменты необходимо побыть в тишине, наедине с самим собой. Это помогает найти ответы. Я не говорю, что это получится сразу, но чем ближе к завершению работы, тем больше экспериментируешь, и тем больше понимаешь, что получающийся результат ближе лично тебе, и почему.

Когда начинаешь рисовать, голос разума становится тише. Это как медитация.

Этот результат может удивить, ведь никогда не знаешь, что тебе нравится, пока не попробуешь. Таким образом, необходим некий внутренний баланс, нужна определенная тишина, когда мозг не подсказывает, в чем ошибка и правильный ли цвет выбран. И рисование — это как раз единственное время, когда мозг отключается, и нет никаких мыслей. Не задумываешься, что значит то или это. По крайней мере, я не задумываюсь. Пока я рисую, я об этом не думаю. Но когда я заканчиваю рисовать, я задаю себе такие вопросы. Тогда все возвращается на круги своя, и я задумываюсь, что этот цвет, кажется, неправильный; эта композиция неправильная или, может быть, эти работы — это то, что нужно.

О смыслах

Возможность рисовать — это возможность создать свою собственную реальность. И если у тебя есть способность создавать свою собственную реальность, почему бы ей не воспользоваться? И я заставляю себя рисовать каждый день или, по крайней мере, большую часть своего времени, идя к пониманию важности создания своей собственной реальности, вместо того чтобы удовлетворяться тем, что существует помимо моей воли.

На самом деле, я приветствую разное толкование своих произведений аудиторией, я не хочу, чтобы кто-то имел четкое представление о том, что же, собственно, я создала. Это как обсуждать с другим человеком увиденный сон: никто толком этот сон не поймет, если он не был в этом сне вместе с вами. Так как это невозможно, то не стоит просить об этом зрителей. И это одна из причин, почему мои картины имеют нумерацию вместо названий. Чтобы не давить на аудиторию. Чтобы зрители могли сами решать, что они видят и как это с ними связано. Пусть сами подумают.

В том, как работает наш мозг, на самом деле нет никакого порядка. Мы не видим начала. Мы не видим конца. И нам трудно вспомнить, когда мы просыпаемся, что же происходило во сне, как бы мы ни старались. Но что-то определенно происходило. Поэтому нет смысла пытаться привести что-то в порядок, потому что этого чего-то на самом деле не существует.

В моих работах, как и во сне, мы всегда в самом разгаре событий. Не в начале и не в конце, а посередине. Просто есть что-то, что является самой важной частью сна, то, что остается с нами даже после пробуждения.

О сюжетах

В сюжетах моих работ всегда — смесь элементов. Смесь детских воспоминаний, вещей, которые я вижу, выходя из мастерской. Это похоже на то, как мозг работает во сне, когда перерабатывает информацию и смешивает ее, что и делает наши сны такими интересными и интригующими.

Наш мозг использует все детали, которые мы видим и запоминаем на протяжении своей жизни, смешивая их вместе, чтобы создать и переработать получаемую информацию. Я пытаюсь применить ту же самую идею к работе, которую я делаю. В моей работе мне до сих пор помогают те предметы и та обстановка, в которой я находилась в детстве, и способность восхищаться, которой я обладаю. Добавляя другие элементы, которые я видела в своей жизни, я стараюсь не фильтровать всю информацию, которую я вижу или создаю, а использовать ее как своего рода переработанную идею.

---

Антон Гельфанд

Антон Гельфанд (1992) вырос в США семье художников-эмигрантов русского происхождения, сейчас живет и работает в Нью-Йорке. Получил степень бакалавра искусств в Колледже искусств и дизайна Саванны. Принимал участие в групповых выставках в США. Антон Гельфанд создает изображения, объекты и инсталляции, используя найденные объекты, живопись, видео и другие медиа.

О семье

Я художник, работающий разных жанрах в Нью-Йорке и Балтиморе, штат Мэриленд. В определенной степени я русский. Моя семья имеет российские корни, и сам я вырос в русскоязычном семейном кругу. Мое творчество проникнуто воспоминаниями. Ведь я происхожу из семьи иммигрантов. Семейная история имеет для меня особенное значение, тем более что моей маме удалось сохранить многие интересные документы из жизни прошлых поколений, сохранить то, что создано нашими предками.

Кроме того, мы не просто семья иммигрантов, но и семья художников-иммигрантов. Мы постоянно путешествуем вместе с нашими работами. Это, конечно, наложило отпечаток на мое творчество. Жизнь в семье иммигрантов подталкивает меня обращаться к своим корням и изучать семейную историю.

В моей жизни было несколько ключевых мест, которые дали мне много материала для творчества. Например, дом моей семьи, в котором я провел детство. Он сгорел много лет назад. Это событие стало важным рубежом в жизни. Мне кажется, что пожар в доме — такое событие, которое все могут понять и представить себя в подобной ситуации.

Это такое событие, которое способно разделить жизнь на до и после. Не обязательно это должен быть пожар. Это может быть какое-нибудь другое значимое событие, как, например, смерть родственника, ведь этот дом — хранитель истории моей семьи. Иногда я называю это «до или после пожара». Это были разные жизни: после и до.

О памяти

Я думаю, что мы все проходим через похожие жизненные события, похожие эмоции, и самое меньшее, что я мог бы сделать, это просто попытаться сказать людям, что мне доводилось испытать ту же боль или что мои воспоминания — сродни вашим. Эти темы универсальны. Универсальность — хороший язык, чтобы говорить на нем с аудиторией. В основе моего творчества лежат мои личные воспоминания и найденные предметы из повседневной жизни. Я часто обращаюсь к историям из жизни моей семьи, они стали отправной точкой для нескольких моих работ.

Для меня всегда было нечто притягательное в использовании чернил и бумаги, мне всегда казалось, что этот медиум позволяет быстро достичь нужного эффекта, ведь чернила сохнут очень быстро. Краски очень заметны, и к тому же они очень податливы. Хотя бывали моменты, когда я видел, что картина закончена, и тогда мне хотелось покрыть полотно слоем смолы, чтобы невозможно было сделать новые мазки краской. Это такое стремление зафиксировать результат работы и связать его с определенным этапом жизни при помощи чернил. Иногда я обращаюсь к разделу объявлений в местных газетах и могу назвать картину в честь первого попавшегося мне человека, имя которого я увидел на газетных страницах. Таким способом я привязываю свои произведения к определенному периоду времени.

О работе с Юлией Вирко

После окончания учебы в 2015 году я, как и многие художники, переехавшие в Нью-Йорк, пытался найти свое место в этом мире. В это время мне посчастливилось работать в окружении моих хороших друзей и коллег, которые находились в таком же положении, как и я. Мы решили работать и не терять время в ожидании какого-нибудь волшебного телефонного звонка, после которого все как-нибудь само собой наладится и дела пойдут в гору. Мы пробовали организовывать собственные выставки и искать на это средства, сами курировали эти выставки и, конечно, сами развешивали свои работы на стенах.

Юлия выставила свои картины вместе со мной на одной из выставок, или это была даже пара выставок, где мы выставились совместно. На самом деле, я уже не могу припомнить. Она отправляла нам свои работы, так как еще училась в Школе дизайна Род-Айленда.

Мне кажется, мы всегда обменивались с ней творческими идеями. Особенно, пожалуй, когда речь шла о концептуальных идеях, она спрашивала моего совета, а я интересовался ее мнением по поводу теоретических вопросов работы с цветом. Я высоко ценю ее творчество. Забавно вспоминать, как молоды и неопытны мы были, мы по-прежнему молоды и продолжаем набираться опыта, но вместе с тем уже проделали большой путь в своей художественной практике.

Мы развиваемся, и для Юлии и особенно для меня произведения, над которыми мы работали, скажем, в прошлом году, очень отличаются от всего, что мы создавали и представляли публике раньше. Думаю, совместные выставки тех лет показывают, как наши успехи, так и наши неудачи. Да, неудачи иногда тоже случались.

Я убежден, что художник должен терпеть неудачи, и, будучи художником, я терплю неудачи даже еще больше, чем в начале своего творческого пути. Ну уж, во всяком случае, не меньше.

Я думаю, что неудачи очень важны. Хотя неудача — весьма расплывчатый термин. Элемент случайности часто присутствует в моих работах. Мне хочется, чтобы что-то выглядело определенным образом, но в итоге это что-то становится совершенно другим, и в процессе работы эта разница проявляется в новой формуле или в новом результате, который, на самом деле, более важен для меня, чем то, что я изначально представлял и пытался создать.

О вещах

Студия в Нью-Йорке, в которой я работал, на самом деле принадлежала другому художнику, Дэвиду Муну. Он на протяжении многих лет работал в ней. Он был дизайнером, создавал декорации и вывески. Его семья разрешила мне работать там после его смерти. Так что после окончания колледжа искусств и дизайна в Саванне я оказался в Нью-Йорке, где мне посчастливилось заполучить эту студию, и не только студию как таковую, но и все, что было накоплено в ней предыдущим владельцем. Это как в мультфильме «Маша и медведь». Его кровать мне подошла. Все сложилось как нельзя лучше.

Итак, будучи молодым художником, не имея абсолютно ни денег, ни опыта, а также мало понимая, чем я бы хотел заниматься, я поначалу стал хвататься за все, что мне попадалось под руку. Прежний владелец студии оставил, например, множество коробок с согнутыми жестяными банками. И я начал перебирать эти банки, понял, что они разложены по цветам и годам производства и предназначались для использования в определенных живописных работах, и тоже решил их использовать. Я просто перебирал разные предметы, оставленные в этой студии…

Я почувствовал, что определенные объекты и материалы словно хотят быть использованными в работе.

Предыдущий владелец также создавал коллажи, так что я начал просматривать его журналы и вырезки. Это даже придало мне уверенности в том, что я делаю. Меня увлекала сама идея вдохнуть новую жизнь в старые ненужные вещи, не дать им уйти в небытие. Хотя, возможно, это стремление было замешано на моем личном интересе за что-то зацепиться, ухватиться, попытаться придать ценность некоторым вещам вокруг себя.

С тех пор, когда я, например, вижу на ферме старую цепь, которая больше не используется, так как поржавела, я вижу в ней эстетическую ценность, я хочу подарить ей новую жизнь, включить эту старую цепь в свою новую скульптуру. На меня сильно влияют работы Джона Уотерса, который создал некоторые из известных и действительно прекрасных работ и который расставляет любопытные акценты в своих скульптурах. Он очень оригинален. Ведь все то, что создает художник, в том числе видео и фильмы, как и подобные произведения и идеи, не обязательно должно быть классически красивым. Красота не должна быть типичной. Нечто похожее я, возможно, пытался сделать, особенно в своих скульптурах. Они сделаны из повседневных предметов, и, собирая их вместе, я не то чтобы пытаюсь их приукрасить. Это как головоломка своего рода. Большинство материалов утилитарны. Я работаю с такими, например, материалами, как пена и горячий клей, иногда использую немного цемента и осколков разбитых зеркал.

О пути

Если я работаю над идеей, мне интересно воплотить ее не только в живописи, но и в скульптуре и видео. Такой трехсторонний подход. Особенно в работе с видео, я смотрю на работу по-разному, с разных точек зрения. Я подписан на разных артистов в Instagram (соцсеть признана экстремистской и запрещена на территории РФ) и YouTube, и всю эту информацию я пропускаю через себя, мне нравится многое из того, что я вижу в своих лентах. Я обожаю просматривать свою ленту в Instagram, например, и если я нахожу что-то там, что меня смешит, или то, что вызывает отвращение, то это здорово. Это наталкивает меня на размышления и помогает рождаться новым творческим идеям: могу ли я вставить что-то, подсмотренное в ленте, в свое новое видео или, например, позаимствовать что- то для живописи?

Об экспериментах

Помимо цифровых медиа мой поиск может начаться и с того, что я смотрю на картины, развешанные в студии или дома, на пейзажи моего дедушки, или натюрморты моей мамы, или какие-то редкие абстрактные работы, и я заимствую их цветовые композиции, сочетания и использую их в качестве отправной точки в своей новой работе. Вот такое, можно сказать, подражание, и даже воровство — это то, чем я не гнушаюсь в своей работе. Мне просто лень создавать все с нуля. Шучу! Для меня это просто способ начать творить.

Я просмотрел несколько старых видео из семейного архива, то, что снимали дед и отчим. На них запечатлено, как много лет назад мама с отчимом поженились здесь, на этой ферме. Я начал собирать эти воспоминания и называть их видеоколлажами, просто чтобы как-то назвать этот процесс. Я начал соединять образы, используя фоновое аудио, пересказы историй, как своего рода два слоя одного произведения. И если аудио влияет на видео, то и видео, в свою очередь, влияет на аудио. Это в некотором роде похоже на процесс создания картины, такой же естественный, но только это видео.

О восприятии

Когда я смотрю на свое творчество, я понимаю, что мне не за что извиняться. Художник в принципе не должен извиняться или оправдываться, это важно помнить, когда смотришь на произведения искусства. Быть уязвимым не стыдно. В моем понимании — это быть смелым. Когда я смотрю на работу и вижу в ней то, что несомненно является проявлением человечности, чем-то очень личным, меня это притягивает как магнит.

Для меня очень важна искренность. И сейчас лучший способ для меня быть искренним — это быть уязвимым. А лучший способ сделать работу уязвимой — это сделать ее от души. Просто пытаться быть настолько честным, насколько это возможно. Лучшее, что я могу сделать, это искренне показать немного себя и позволить зрителю думать то, что он хочет. После того как я создал произведение, оно мне больше не принадлежит. На самом деле, я не определяю, о чем будет моя работа. Ответить на этот вопрос — это и есть роль зрителя.

---

Выставка «Твое сознание не знает границ»
15 октября — 15 ноября 2020 года
Севкабель Порт, Кабельный цех
Адрес: 2-й этаж Кабельного цеха, Севкабель Порт, Кожевенная линия, д. 40.