Тюрьма души и тела: «Смерть Сократа» Жака-Луи Давида в деталях
Метрополитен музей
Перрин Стейн, искусствовед и куратор отдела живописи и графики нью-йоркского Метрополитен-музея, изучая историческую картину Жака-Луи Давида «Смерть Сократа», написанную накануне Французской революции и изображающую последние мгновения жизни человека, деталь за деталью раскрывает замысел художника.
![Жак-Луи Давид «Смерть Сократа», 1787 Metropolitan Museum of Art, New York](https://magazineart.art/wp-content/uploads/1280px-david_-_the_death_of_socrates-min-1024x673.jpg)
Греческий философ Сократ был осужден афинским судом за развращение своих учеников неортодоксальными учениями; в качестве наказания ему предложили на выбор отречься от своих убеждений или выпить цикуту. Он выбрал яд.
Картина Давида изображает момент, когда Сократ сделал паузу, чтобы обратиться к своим ученикам, прежде чем сделать глоток смертоносного питья. Завершенная накануне Французской революции, она демонстрирует способность Давида затрагивать (и даже стимулировать) общественные настроения с помощью хорошо подобранных эпизодов древней истории.
![Жак-Луи Давид «Смерть Сократа», 1787 Metropolitan Museum of Art, New York](https://magazineart.art/wp-content/uploads/2-min-48-1024x732.jpg)
Давид представляет эту мучительную сцену с идеальной четкостью, трагический момент, застывший для неспешного созерцания зрителями. Солнечный свет из невидимого источника заливает сцену. Зарешеченные окна и холодные каменные стены напоминают тюремную камеру. Открытая металлическая манжета кандалов лежит на каменном полу.
![](https://magazineart.art/wp-content/uploads/2utscbwx6cs-1024x730.jpg)
Пытаясь передать физическую боль, автор покрыл лодыжку Сократа слабыми пятнами красной краски, как будто философа только что освободили от оков. Выражение его лица, напротив, спокойное и полное решимости. Он жестом указывает вверх, излагая, согласно древним текстам, свою веру в бессмертие души.
![](https://magazineart.art/wp-content/uploads/8udg6_gziuc-1024x730.jpg)
Несмотря на попытку Сократа утешить присутствующих, лица окружающих его людей выражают всю гамму эмоций. Некоторые из его последователей внимательно слушают, в то время как другие, похоже, охвачены тоской и отчаянием.
Бородатый мужчина сидит рядом с Сократом и сжимает его бедро, как бы умоляя передумать. Молодой человек, передающий Сократу кубок с ядом, не может вынести встречи с ним лицом к лицу.
Одна фигура, кажется, существует вне драмы: сидит в ногах кровати и смотрит в сторону, склонив голову и сложив руки на коленях. Это ученик Сократа Платон, которому на момент смерти учителя было около 20 лет, и он не присутствовал в тюремной камере. Однако Давид здесь изображает Платона стариком, в том возрасте, в каком он был, когда описывал эту сцену в одном из своих «Диалогов».
На роль Платона как рассказчика указывают письменные принадлежности, которые Давид положил у его ног: свиток, перо и чернильница. Давид также вписал и себя в эту картину, оставив свои инициалы на каменном блоке.
Внимательное прочтение Давидом «Федона» — одного из диалогов Платона — очевидно в деталях картины. Например, лира на кровати — неожиданный предмет, который меньше всего ожидаешь увидеть в тюрьме, — отсылает к отрывку, в котором Сократ и его ученики обсуждают, является ли инструмент и его музыка подходящей аналогией для человеческого тела и души.
![](https://magazineart.art/wp-content/uploads/672fbfbr1z8-1024x653.jpg)
Решимость, с которой Давид исследовал историю, глубоко вникая в ее сложность и нюансы, придала его картине уникальный резонанс. На самом деле, еще задолго до того, как он поднес кисть к холсту, и даже до того, как получил здание воплотить этот сюжет на холсте, он экспериментировал на бумаге с идеями постановки темы смерти Сократа.
Самым ранним свидетельством увлечения Давида этой темой является лист, подписанный и датированный 1782 годом. Используя мел и серую краску, художник быстро набросал заключенного на кровати, окруженного семью фигурами, на фоне простой каменной стены.
Именно в 1782 году Давид вернулся после пятилетнего обучения в Риме. Его изображение Сократа — с широким лбом, маленьким носом и бородой — демонстрирует понимание того, как черты философа были изображены на классических бюстах.
При ближайшем рассмотрении на этом листе видны следы многочисленных исправлений, иллюстрирующие, как художник разрабатывал идею картины методом проб и ошибок. Ему была неприятна идея продавать или выставлять свои рисунки — они были частью его рабочего процесса и, по большей части, оставались в его студии. Однако, глядя на них сегодня, мы можем проследить за ходом его мысли.
Давид не был доволен своей первой версией сидящей фигуры с книгой в руках. Он прикрыл его, приклеив вырезанный листок бумаги, на котором перерисовал фигуру в несколько меньшем масштабе. Еще один листок бумаги наклеен на наклонную каменную стену. Эти корректировки показывают процесс внесения Давидом изменений и опробования новых идей. Давид считал некоторые элементы этого первоначального наброска неудачными. В последней картине он убрал книжную полку на стене и тяжелый том на коленях сидящего ученика. Он также изменил положение виночерпия, чтобы тот больше не загораживал ногу Сократа, и поднял руку Сократа так, чтобы она нависла над кубком, привлекая внимание к этой важной детали.
Такие уточнения были обычным делом для Давида, который часто убирал посторонние предметы, чтобы направить внимание зрителей на важные детали. В этой первоначальной концепции пространство невелико, а состав персонажей значительно меньше. Тем не менее, ключевые элементы присутствуют: Сократ сидит на кровати, указывая вверх; Платон сидит слева, лицом в сторону; а виночерпий стоит между ними, отведя взгляд.
![](https://magazineart.art/wp-content/uploads/g17jxyveevo-1024x733.jpg)
Этот набросок, вероятно, хранился в портфолио в течение многих лет, пока Давид занимался другими проектами. Затем, примерно в 1786 году, он получил поручение от Шарля Луи Трюдена де Монтиньи, молодого члена парижского парламента, отец которого был министром финансов.
Тогда Давид и возвратился к своей первоначальной концепции, привнеся и новые идеи. Он заменил сплошную стену сводчатым коридором, ведущим к лестнице; подобные антуражи он, скорее всего, видел в Италии. На последнем изображении семья Сократа поднимается по лестнице.
Также видно, как художник тонко привлекает внимание к роли Платона, помещая точку схода сцены (где сходятся удаляющиеся линии перспективы) прямо на макушке головы Платона.
Но основная часть пентименто — видимых следов ранних идей художника — сосредоточена вокруг ног и рук Сократа и виночерпия, их многократно повторенные изображения написаны веером по центру композиции.
![](https://magazineart.art/wp-content/uploads/hjpbkh3hiio-1024x684.jpg)
Даже после того, как формы закреплены, краска высохла, и художник подписал холст, восприятие произведения искусства зрителями продолжает развиваться. Но немногие картины имели такую ироничную историю, как эта. Годы, последовавшие за завершением картины, ознаменовались не только свержением французской монархии и основанием Первой Республики, но и коротким заключением в тюрьму сначала покровителя картины, а затем и самого художника.
Свобода и ее лишение — две самые сильные темы, проходящие через всю жизнь художника; выбор жить изображался как менее важное, чем верность высшим принципам. В своих тюремных портретах, как и в исторических картинах, он прославлял благородство характера, испытанное трудностями.
Прослеживая эту тему в работах Давида, зрители становятся свидетелями того, как искусство становится реальностью, а затем снова искусством.
По материалам Metropolitan Museum of Art, New York