До 15 мая 2022 года в лондонской The Hayward Gallery проходит новая выставка произведений из тканей Луизы Буржуа «Плетеное дитя», раскрывающая важность забытых традиций, дарящая им шанс новую жизнь. Традиции и тенденции текстильного искусства в творчестве современных западных художников — в обзоре журнала Точка ART.

Безопасность и мягкость — это не про нее. Луиза Буржуа — виртуоз насилия. Ужасы и травмы, которые она обличает, похоронены в мягкой ткани, усиливающей эффект от разглядывания инсталляций.

В этом заключается изюминка не только работ Луизы Буржуа, но и художников всего мира, использующих текстиль для передачи эмоциональной насыщенности и политического противостояния. Они переворачивают ожидания с ног на голову, бросая вызов тому, как все должно быть. Текстильное искусство претерпело возрождение в последние 10 лет, хотя и было недооцененным на протяжении веков из-за его ассоциаций с женским ремеслом и домашним хозяйством.

«Плетеное дитя» — первая выставка Буржуа, посвященная исключительно работам из ткани, но не первая в своем роде. Кураторы из Великобритании и США подчеркивают различные забытые традиции текстильного производства — от стеганых афроамериканских тканей до ткачества Баухауса.

«Текстиль способен глубоко передать культурные, традиционные, социальные и экологические истории».

Множество современных художников продолжают раздвигать границы того, чем может быть и что может сделать текстильное искусство. Такие фигуры, как Чихару Шиота, Билли Зангева, Ванесса Баррагао и Биса Батлер (и это лишь некоторые из них), доказывают, что работа с тканями способна бросить вызов ожиданиям и опровергнуть традиционные иерархии, ее по праву можно рассматривать как радикальную практику.

«Текстиль способен глубоко передать культурные, традиционные, социальные и экологические истории», — говорит художница из Лос-Анджелеса Таня Агиньога. «Как форма искусства, которая постоянно порабощалась из-за своей функциональности и связей с домашним хозяйством и трудом, для многих из нас использование волокна является актом неповиновения, сопротивления и культурного выживания».

Таня Агиньога выросла в Мексике, и сейчас сотрудничает с художниками, активистами и общественными организациями для создания инсталляций и перформансов, затрагивающих вопросы политики и прав человека на границе США и Мексики.

Агиньога описывает текстильное искусство как «невероятно сложную среду, в которой многие, кого называли „чужим“, могут увидеть себя». Грань между материалом и посланием, искусством и активизмом должна быть размыта. Для Агиньоги работа с тканью «ощущается актом радикальности в ее противостоянии принятым нормам».

«Пока я чищу старую одежду, создаю предметы из винтажных одеял… Я исцеляюсь от ран, с которыми мои предки столкнулись еще много лет назад»

Подобно тому, как Буржуа использовала традиционное творчество для формулирования сложных понятий психологического вреда и исцеления, новая волна художников текстиля использует «домашние» материалы для навигации по сложным глобальным социально-политическим вопросам, таким как границы, раса, колонизация, экология. «Для меня волокна и текстиль рассказывают о колонизации и патриархальных структурах „белого“ угнетения», — говорит Агиньога.

Для Симоны Сандерс «энергия и намерения, которыми пропитаны переплетения нитей, являются восстановлением власти и иллюстрируют силу черной женственности». В отличие от Буржуа, Сандерс настаивает на том, что для нее «нет понятия прощения, есть лишь объединение нитей, требующее, чтобы женщину видели, признавали и защищали».

Создавая объекты искусства, направленные против репрессий и насилия, художники настаивают на том, чтобы принятое оставлять скрытым выставлялось на всеобщее обозрение. И текстильное искусство способно быть как радикально разрушительным, так и радикально объединяющим. Таким образом, творцы сшивают воедино насилие и безопасность, травму и исцеление.

Как заключает Агиньога: «Мы делаем работы, в которых видим сами себя и нашу борьбу. Мы осознанно перекраиваем то, что традиционно принято считать искусством».

Для многих современных художников, работающих с текстильным ремеслом, их работы — это акты не только сопротивления, но и культурного выживания. Симона Сандерс создает яркие ткани ручной работы, которые подчеркивают мотивы и иконографию наследия ее родной страны — Ямайки. Свой масштабный портрет она называет «рисованием нитками». Она остро осознает, что эти ткани «часто ассоциируются с домашними ремеслами или утилитарным использованием», и стремится сломать этот стереотип своими работами.

Для американской художницы Беверли И. Смит, чьи смелые, похожие на коллажи стеганые одеяла основаны на ткацких традициях ее предков и часто сосредоточены на темах довоенного Юга, текстиль и его разнообразная история обладают способностью «менять точки зрения, рассказывать нам о других, и изменить жизнь».

«Когда я чиню старую одежду, переделываю старинные одеяла… я исцеляюсь от ран, с которыми мои предки столкнулись много лет назад», — говорит Смит.

Личные истории органично вплетаются в политические нарративы. Английская художница Анна Рэй, известная своими огромными ассамбляжами и яркими мягкими скульптурами, черпает вдохновение в «трансформирующем опыте беременности, родов и воспитания детей». Мама и бабушка Рэй передали ей свою любовь к шитью, аппликации, вышивке, коллажу, рисованию и живописи. Работы Смит также часто содержат старинные и бывшие в употреблении предметы одежды, старые материи, в то время как стеганые одеяла ее бабушки состояли из остатков изношенных платьев ее тети и рваных джинсов дяди, а также «выцветших цветочных скатертей с нескольких обедов в День Благодарения».

Насилие и безопасность, травму и исцеление — вот то, что объединяет художниц, реализующих себя через текстильное искусство.

По материалам ELEPHANT