«Урод» по пьесе М. фон Майенбурга, Центр им. Вс. Мейерхольда, режиссер Артем Дубра, художник Ольга Никитина, премьера состоялась 22 февраля 2019 года.

Преимущества камерного пространства были очевидны еще в начале ХХ века. Актеры и режиссеры пришли к выводу, что небольшое театральное помещение, где отсутствует рампа, отделяющая зрительные ряды от сцены, диктует особый тип актерского существования и режиссуры, а также позволяет установить наиболее тесный контакт со зрителем и найти новые способы воздействия на аудиторию. С тех пор ни для кого не секрет, что камерное пространство имеет свои «правила игры». Этими «правилами» и воспользовался Артем Дубра — актер и начинающий режиссер, ученик Виктора Рыжкова, участник независимой театральной компании «Июльансамль». Его режиссерский дебют состоялся в начале этого года в небольшом пространстве Черного зала Центра им. Мейерхольда. В качестве драматургического материала был выбран остро-социальный текст современного немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга.

[Not a valid template]

«Урод» — своеобразная сатира на человека сегодняшнего дня, порабощенного пестрой оболочкой «внешнего», тщеславием и всеобъемлющей жаждой успеха, сопряженного с безутешным желанием всем нравиться и быть центром внимания.

Сюжет разворачивается вокруг Летте (Сергей Новосад) — инженера электронных систем безопасности, который изобрел новую модель штекера. Однако фирма в лице начальника Шефлера (Никита Юськов) не желает отправить Летте на международный конгресс по причине того, что он «урод» и с такой внешностью не сможет продать свое изобретение. Вместо него в Швейцарию должен поехать шепелявый очкарик-ассистент (Алексей Каманин). Тогда Летте решает сделать пластическую операцию. Этот рискованный эксперимент над внешностью удается. Перед нами «новый», успешный Летте — с лицом писаного красавца, «торгующего» своей внешностью. Именно благодаря ей, а отнюдь не изобретению, Летте повышает престиж компании. Однако вскоре наступает развязка — пластическая операция, представленная в спектакле как процесс приготовления аппетитного клубнично-бананового смузи, становится для Летте ненавистной. Его лицо превращается в эталон красоты, которое «штампуется» пластическим хирургом многочисленными экземплярами. Недолгий успех покидает тщеславного инженера вместе с осознанием того, кто он есть на самом деле.

Главным в постановке режиссера, безусловно, становится текст, который не заслоняется нагромождением сценических приемов. Аскетична в своей работе и художник Ольга Никитина. Заднюю стену она снабжает множеством периодически загорающихся прожекторов, размещенных на решетчатом железном каркасе. На сцене — пара кресел и два стула, столик с необходимыми ингредиентами для приготовления фруктового коктейля.

Сидя на своих местах, актеры транслируют текст, находясь с ним на интеллектуальной дистанции. Нарочито и экспрессивно, фактически без пауз они произносят реплики чуть ли не наперегонки, психологически механизируя своих персонажей. Здесь почти нет телесного контакта, а взгляды артистов во время диалогов устремлены прямо в зрительный зал. Это является своеобразным символом внутренней глухоты, обособленности и замкнутости действующих лиц по отношению друг к другу.

Возвращаясь к вопросу о взаимосвязи пространства и режиссерского решения, надо сказать, что камерность Черного зала и едва приглушенный свет позволяют актерам не просто взаимодействовать с публикой, а вглядываться в лица сидящих в зале. Получается, что зрители находятся почти все время под пристальным взглядом артистов.

Следуя за авторскими ремарками, режиссер наделяет каждого из четырех актеров несколькими ролями — социально-психологическими масками, между которыми порою ни в тексте, ни на сцене нет грубых «стыков». Смена роли происходит благодаря изменению голоса и пластики. Шефлер — Никита Юськов — брутальный, самоуверенный руководитель компании и вместе с тем, сутуловатый пластический хирург с гнусавым голосом. Фанни — Варвара Феофанова — является привлекательной женой Летте, а также богатой фешенебельной старухой с развязными жестами, многократно ложившейся под нож пластического хирурга. Алексей Каманин исполняет роль ее сына Карлманна и застенчивого ботаника-ассистента. У Сергея Новосада по факту тоже не одна роль: его Летте с «новым» лицом — иная человеческая «маска».

Несмотря на простоту сюжета текст Мариуса фон Майенбурга, на самом деле, скрывает в себе множество философских истин, касающихся каждого из нас. Он про то, как не потерять индивидуальность и не забыть про свои внутренние качества в мире «оберток» и фантиков. Про глобальный выбор жизненного пути и ежедневные сиюминутные решения, которые в своей совокупности меняют нас изнутри. «Понятно, что каждый из нас «урод», — говорит режиссер, — «Интересно то, какой процент человека в этих “уродах”». Историю про «пластическую операцию» души режиссер завершает тревожным, болезненно-давящим, повторяющимся мотивом нагнетающего «Болеро» Мориса Равеля, преобразованного саунд-дизайнером Яном Кузьмичевым. Покинув сцену, актеры оставляют зрителя наедине с очередным личным выбором и оставленными на столике пластиковыми стаканчиками клубнично-бананового угощения — розоватого смузи.